Ковен отверженных - Айви Эшер
На кухне появляется Бастьен, смотрит на смеющихся сестричек и подходит ко мне, словно он – подкрепление для меня, что бы здесь ни происходило.
– И что же так сильно развеселило наших девушек? – спрашивает он, прижимаясь губами к моему виску.
Следом за ним в кухню вваливаются Нокс, Райкер, Сабин и Вален, а замыкают шествие Эврин и Айдин. Это синхронное появление заставляет меня задуматься о том, что они все делают вместе. Мы расстались несколько минут назад, чтобы переодеться перед завтраком. Но из-за их внезапного дружного появления мне начинает казаться, будто я пропустила какое-то незапланированное собрание.
Смех сестер стихает, и это вырывает меня из полных подозрения мыслей.
– Нам нравится наша жизнь, Винна. Мы счастливы тем, что у нас есть, и никакой мужчина, будь он простым человеком или же кем-то еще, не смог бы сделать ее лучше, – с теплой улыбкой говорит Лила.
– Секс! – восклицаю я. – Секс многое может сделать лучше.
Айдин выплевывает воду, которую только что набрал в рот, и заходится в безудержном кашле. Эврин пару раз с силой хлопает его по спине, и я чувствую, как дрожит от смеха грудь Бастьена. Я вдруг понимаю, что, быть может, сестрички не особо настроены обсуждать свою сексуальную жизнь или ее отсутствие в присутствии всех этих мужчин, но, если говорить начистоту, я все сказала по факту.
Не то чтобы я была экспертом, потому что мой первый раз случился буквально прошлой ночью и закончился тем, что двое из троих участников после этого корчились от боли, но я стараюсь не акцентировать на этом свое внимание.
Айдин справляется с кашлем, и сестрички начинают суетиться, подготавливая все необходимое для завтрака. Мое заявление остается висеть в воздухе, как будто мы и вовсе ни о чем не говорили.
Я поворачиваюсь к Сабину.
– Кастеры утверждают, что дорожат и ценят женщин, но как можно в это верить, если ими торгуют, словно призовыми акциями, когда они могущественны, и отвергают их, как нечто незначительное, в обратном случае?
Сабин открывает рот, чтобы что-то сказать, но по выражению его лица я понимаю, что он намерен защищать принципы, в соответствии с которыми его воспитали. Делаю все возможное, чтобы не закатить глаза и попытаться его выслушать. Я хочу знать, почему так многие из них утверждают, что верят в одно, в то время как на деле демонстрируют нечто совершенно иное.
– Наши устои завязаны на магии и на том, чтобы поддерживать ее силу. Такова основа наших традиций и обычаев. Они могут показаться устаревшими, но где бы мы были, если б магия исчезла?
– Я не говорю, что магия не важна, но почему возникает ощущение, будто она – единственное, что имеет вес? Старейшины подталкивают меня выбрать ковен, который угоден им, потому что хотят получить сильный союз, но почему наш союз, – я указываю на него и остальных, – менее силен, чем тот, что мог бы получиться у меня с Энохом и его ковеном?
Наблюдаю за тем, как Сабин обдумывает сказанное мной.
– Я ни на йоту не верю, что это действительно так, – говорю я. – Если честно, я уверена, что они просто думают, будто Энох и его друзья смогли бы лучше меня контролировать, а это бы, в свою очередь, обеспечило старейшинам более прямой доступ ко мне и моим способностям. Не станешь же ты говорить, что то, чего они пытаются добиться, связано исключительно с тем, чтобы обезопасить магию и сделать ее сильнее.
Сабин молчит, и я понимаю, что он пытается придумать какое-то другое объяснение или способ доказать мне, что на самом деле все не так, как я думаю, но я сомневаюсь, что ему это удастся. Уверена, это нелегко – подвергать сомнению установки и людей, в которых раньше никогда не приходилось сомневаться. Неуверенность, которую я вижу на его лице, не вызывает во мне торжества – она расстраивает. Расстраивает, потому что мир, в котором он, как ему казалось, существовал, рушится прямо на его глазах под весом собственного лживого фасада.
Я поворачиваюсь к Ноксу.
– К слову о «хрупких цветочках» и «племенных кобылах», давайте-ка закроем вопрос с обещанным противозачаточным зельем.
Он тепло улыбается, но, когда уголки его губ чуть опускаются, в моей голове раздается сигнал тревоги.
– Не уверен, что с только что подаренной тобой новой магией мне стоит пробовать создавать заклинание. Не хочу что-то сделать, а потом обнаружить, что оно не подействовало из-за того, что моя магия работает не так, как прежде.
– Эм-м, хорошо, и что это значит? Мы же можем попросить сделать зелье кого-то другого? – спрашиваю я и оглядываюсь в поисках добровольцев, потому что я совершенно точно не собираюсь заводить в ближайшее время детишек.
Сабин неловко потирает затылок, сперва отводя взгляд, а затем возвращая его.
– Можем сходить в магазин моего родительского ковена – у них точно найдется что-нибудь для тебя, – предлагает он, и от меня не ускользает, как краснеют кончики его ушей и на щеках проступает румянец.
Меня так и тянет поддразнить его, но затем я понимаю, что мне светит впервые встретиться с кем-то из родственников Сабина, и произойдет это тогда, когда он приведет меня за противозачаточным.
Что ж, будет явно весело!
Глава 32
Провожу рукой по кремовому кожаному салону старого, с любовью отреставрированного «Бронко» Сабина. Мы сидим в приятной тишине, а впереди вырисовываются знакомые здания, составляющие главную часть Утешения. Я замечаю колокольню Академии и понимаю, что ни разу за время своего здесь пребывания не услышала, чтобы колокольные удары отсчитывали время.
– Ваш последний год обучения начинается… в следующий понедельник? Ты готов? – спрашиваю я.
Лицо Сабина вдруг приобретает нечитаемое выражение: он пытается подобрать ответ на этот, казалось бы, невинный вопрос.
– Ну, если честно, я не уверен. Большую часть своей жизни я представлял, что в будущем стану паладином, но теперь я задумался, действительно ли это возможно в нашем случае.
Я в недоумении поворачиваюсь к нему.
– А что может помешать?
– Старейшина Клири знает о том, кто ты, а теперь это знают еще и Энох с его ковеном, а еще семья Нокса и Райкера, но, насколько нам известно, на этом все. Если все мы получим руны и начнем использовать магию, которой никогда не владели, сколько пройдет времени, прежде чем твой секрет будет раскрыт, а мишень на спине станет еще больше?
Я с минуту раздумываю над его словами, пытаясь придумать какой-то способ предотвратить будущее, которое он описывает, потом говорю:
– Сейчас руны есть только у Райкера
