Истина лисицы - Юлия Июльская
– Она нужна здоровой и в сознании, когда мы доставим её во дворец.
Киоко услышала стон и запоздало поняла, что он принадлежит ей. Настолько невыносима была одна только мысль о возвращении в Иноси.
– Очнулась… – Чо быстро подошла и села на колени напротив Киоко. – Не двигайтесь. Любое движение я сочту попыткой обратиться и приму меры, которые никому здесь не понравятся.
За ней встал Иша-сан и положил ей руку на плечо. Киоко открыла глаза и теперь заметила, что его взгляд блуждает, не задерживаясь на предметах, а зрачки подёрнуты белёсой пеленой, словно шёлком.
Киоко никогда не видела таких глаз. Она знала, что есть в мире люди, кому недоступно зрение, слух или речь, но никогда не сталкивалась с ними лично.
– Разве так подобает вести себя императрице? – спросила Чо насмешливо, и Киоко это пристыдило.
За долгие дни переходов и чужих личин она забыла манеры и всё чаще стала замечать за собой недостойное поведение. Во всяком случае, недостойное принцессы или императрицы. А для бродяжки – так в самый раз. Только Киоко намеревалась в итоге вернуть себе свой дом, а роду Миямото – власть. Не стоило забывать, кто она по праву рождения, и пренебрегать всем, чему её так усердно обучали многие годы.
– Киоко-хэика, – Иша-сан поклонился, и Киоко тут же приосанилась, насколько позволяли верёвки и перетянутые руки, вновь почувствовав себя собой, дочерью Миямото Мару, наследницей Ватацуми. – Позвольте прояснить для вас сложившуюся ситуацию.
– Прошу, – она слегка наклонила голову в ответ. Он не увидит, но она не могла не ответить почтением на почтение.
– Сейчас вы находитесь в деревне, что немного южнее Юномачи. Но вы здесь не задержитесь. Завтра же вас и ваших друзей повезут в Южную область.
На слове «друзей» Киоко невольно выдала беспокойство – на мгновение задержала дыхание и тут же взяла себя в руки. Но этого мгновения было достаточно, чтобы слепец услышал.
– Не переживайте, вы скоро с ними встретитесь. Поэтому отбросьте идею перевоплощений. Бежать вам некуда и не к кому.
Он говорил спокойно. В его голосе не было угрозы, равно как и просьбы или приказа. Киоко понимала, что ей позволено ослушаться и испытать благосклонность богов. Но на богов она давно уже не надеялась.
Чо при этом выглядела так, словно только и ждала, когда же пленница наконец попробует сбежать. Доставлять ей удовольствие своими бесплодными попытками тоже не хотелось.
Тогда Киоко решила, что, если не может действовать, будет говорить:
– Как вы узнали, что это я? В рёкане я приняла облик своей служанки, а вы так далеки от Иноси, что наверняка не могли узнать её лица.
– Вы правы, – отозвался Иша-сан, – не могли. Однако Чо шла за вами по пятам от самого Нисикона, где углядела сначала вашего пернатого друга.
– Неужели Хотэку и здесь ищут?
– Сёгун неглуп. Он расправляется с ёкаями во всех областях, так отчего же ему искать предателя лишь на юге?
В этом был смысл. Сато Мэзэхиро был тираном, убийцей и узурпатором, но точно не глупцом.
– Но пока Чо с другими шиноби преследовала вас, чтобы схватить ёкая, она, совершенно того не ожидая, узнала императрицу в её истинном облике.
Шиноби, значит. Теперь всё встало на свои места. Надеяться, что они откажутся от желаемой награды и её отпустят, означало бы верить, что рыба решит отказаться от воды и выйдет на берег.
– Мне доводилось вас видеть в столице, – ухмыльнулась Чо. – Тогда вы были ещё юной принцессой, а я выполняла своё первое большое поручение.
Вот оно что. Киоко подозревала, что кто-то из даймё наверняка способен узнать её и в таком неприглядном виде, если заметит, но о шиноби она даже не задумывалась. А ведь действительно – кому, как не наёмникам, быть заинтересованными в том, чтобы отыскивать беглецов или находить мёртвых среди живых?
Если её вернут во дворец, Мэзэхиро наверняка её убьёт, чтобы не мешалась. Уходя, Киоко надеялась, что своей смертью осложнит ему жизнь, но на деле убрала из дворца своей смертью последнюю преграду между сёгуном и троном. Никто не выступил против, ни у одного даймё нет в подчинении столь умелых воинов, как в столице. Тем более в количестве, способном противостоять армии Иноси.
⁂
Иоши хорошо знал, что такое злость. Он часто злился. На отца – за жестокость. На Хотэку – за непобедимость. На себя – за слабость. На Киоко – за то, что была причиной этой слабости. Наставники обучали ясности ума, предвидя гибель от бурных чувств, и всё же Иоши научился жить со своей злостью. Глушить её, подавлять, управлять ею.
Иоши хорошо знал, что такое злость. И потому понимал, что сейчас испытывает нечто несравнимое с этим чувством. Почти такое, как когда ринулся на отца в том бою. Только вдесятеро сильнее. Потому что тогда она была жива, была в безопасности. А сейчас…
– Как она могла исчезнуть? – он сжимал в руке её брошенные гэта. – Не бывает такого, что люди просто исчезают!
Зрение предавало, размывая пространство вокруг. Это была не злость, нет. Злость он научился сдерживать. Это была ярость. Он не признавал реальность, отказывался признавать, готов был спорить с действительностью, только бы избежать этого бессилия. Только бы избежать признания того, что она пропала.
– У тебя лучшее обоняние. Как ты можешь ничего не чувствовать? – он уставился на Норико. Это она её упустила. – Почему ты вообще была не с ней? Единственный человек во всей империи, чья жизнь настолько важна и значима, а ты оставила её без присмотра?
– Иоши…
– Ты не должна была даже отходить от неё! Тем более спускать с неё глаз!
Он даже не заметил, когда начал кричать.
– Не смей вешать вину на меня, – прошипела Норико.
– А на кого? Скажи, кто виноват, что она осталась без присмотра? Кто виноват, что она исчезла? Случилось бы это, если бы ты была рядом? Кого ещё мне обвинять? Кто виноват? Давай же, скажи мне!
– Прекрати, Иоши, – вмешался Хотэку. – Мы не знаем…
Договорить он не успел. Вместо кошки напротив Иоши уже стояла девушка. Иоши видел этот облик, когда она забирала карту у гонца, но больше – ни разу. Вид обнажённого женского тела ненадолго его смутил, прояснил сознание, но всё же он быстро отбросил это смущение.
– Не лезь, – бросила Норико стоявшему в стороне Хотэку, а затем стремительно подошла к Иоши. – Не знаешь, кого ещё винить? Да
