Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган
«Надеюсь, охотник и волк не заснут», – мелькнула ленивая, неповоротливая мысль и тут же исчезла, а я сквозь сонную одурь пыталась вспомнить: какой охотник? Что за волк?
«Мы же в лесу», – снова шепнуло что-то глубоко внутри, но я только отмахнулась: какой лес? Я точно помню, что сегодня день рождения мелкой и мне позарез нужно успеть закончить ей подарок… а меня тут коварно сморил сон!
Я сладко зевнула и потянулась до хруста в костях. Кончики пальцев болели после долгой работы: даже молодые веточки рябины далеко не так покорны, как ивовые прутья, и свить из них круг-основу для ловца снов долго и сложно. Я несколько ночей вымачивала ветви, бережно перевивала их и теперь медленно и аккуратно обматывала тонкой пряжей и плела паутинку. Вместо бусин я взяла высушенные ягоды рябины, и в переплетении нитей они смотрелись зловеще, словно сгустки крови. Вместо мягких совиных перьев я вплету соколиные – Марья почему-то грезила именно о них. Достать их было сложно, но мне хотелось порадовать сестру, сделать для нее что-то особенное, что ни найти, ни повторить будет нельзя.
За стеной тихо позвякивала посуда: мама закончила нарезать салатики и уже сервировала праздничный стол. Значит, совсем скоро с прогулки вернутся Марья с отцом, и мелкая первым делом бросится ко мне хвастаться подарками.
И увидит недоплетенный ловец снов. Мда, неприятная перспектива.
– Дорогая, не поможешь? – В комнату заглянула мать, на ходу вытирая руки. Я крикнула, не оборачиваясь:
– Мам, я тут немного не успеваю! Давай я после праздника возьму на себя мытье посуды?
Мама тихо подошла ко мне, склонилась над плечом, разглядывая, как я спешно нанизываю ягоды-бусины, боясь ошибиться с переплетением разноцветных нитей.
– Красиво, – улыбнулась она и ласково провела ладонью по моим волосам. – Спираль-солнцеворот? Очень похоже. Не буду тебя отвлекать.
– Ага, – буркнула я под нос, внимательно вплетая яркие бусины, – спасибо, ма.
Она невесомо чмокнула меня в затылок и оставила наедине с подарком Марье. Я торопилась, я безумно торопилась, хотя и понимала, что спешка сейчас – мой враг. Как я умудрилась задремать в такой момент? Да еще и гадость какая-то снилась: мрачный холодный лес, постоянный страх и горечь невосполнимой потери. Меня озноб прошиб от одних смазанных воспоминаний!
Нити покорно сплетались в паутину, и в чередовании черного и белого цвета проступал простенький узор-солнцеворот. Рябиновые ветви и ягоды для защиты от зла и обмана. Марья любит всякую мистику, древние поверья и тайны, она оценит.
Когда требовательно задребезжал дверной звонок, я заканчивала выплетать последний ряд. Закрепив нить двойным узлом, я устало и счастливо выдохнула и поспешила встретить именинницу.
Марья, даром что уже здоровая кобыла, почти с меня ростом, прыгала вокруг отца, как малый ребенок. В ее растрепанных волосах жизнерадостно желтел веночек из одуванчиков, а солнечные блики, казалось, до сих пор отражались в ее светлых глазах. Я залюбовалась сестрой, пока мать с оханьем осматривала ее сбитые коленки.
– Девочка-беда, – тихонько рассмеялась я, подойдя к Марье. Поправила венок в волосах: – Как так умудрилась?
– Я котенка спасла! – и с радостным писком она повисла у меня на шее, едва не свалив.
– Героиня! – прохрипела я, аккуратно высвобождаясь из объятий. – Защитница сирых и убогих…
– Иди умываться, – немного резковато оборвала наше перешучивание мать и подтолкнула сестру к ванной. – Тебя подарки заждались.
Когда Марья вприпрыжку ускакала в ванную, я повернулась к отцу:
– Дай угадаю: спасенный котенок будет жить с нами?
Отец только с виноватой улыбкой развел одной рукой, другой прижимая к себе сверток из пиджака:
– Твоя прозорливость не имеет равных. Надеюсь, вы не лишите усатую-полосатую Марью-Марусю права на крышу и еду?
Мама всплеснула руками, но промолчала: она давно смирилась с тем, что отец во всем потакал нашим капризам и интересам. Разве не в этом и заключается любовь и поддержка: принимать и не осуждать интересы близких, даже если не понимаешь их?
Сверток на руках отца закопошился, из складок ткани высунулась остренькая синеглазая мордочка и требовательно мяукнула.
– На одного маленького тирана стало больше, – хмыкнула я и поспешила скрыться в комнате, пока на меня не повесили заботы о котенке. Нет, я, безусловно, люблю животных, но только когда их хозяин не я.
Застолье шло своим чередом, спокойно и размеренно, только Марья пару раз срывалась проверить свое хвостатое чудо. Когда сестра убежала искать котеночка в очередной раз («я только проверю, не проголодалась ли она!»), я задумчиво пересчитала свечки на торте и, переведя взгляд в потолок, ни к кому не обращаясь, произнесла:
– По-моему, на торте десять свечек лишние. Четыре как-то больше соответствуют ее поведению.
– Ты в ее возрасте была такой же, – мягко усмехнулся отец, подбирая хлебом подливку.
– Разве? – Я демонстративно фыркнула. – Значит, после поступления в институт я сильно поумнела!
Мать поспешила уткнуться в бокал с вином, но я все равно заметила ее усмешку.
Когда пришло время разрезать торт, я занервничала. Мне почему-то пришло в голову, что Марья совсем не обрадуется моему подарку. Улыбнется, конечно, поблагодарит, но останется разочарована. Я же знаю, только от двух людей подарка она ждет с замиранием сердца, зная, что это будут самые правильные, самые нужные и самые волшебные вещи. И когда ты один из этих людей, чудотворец в чужих глазах, не оправдать ожидания становится особенно страшно, до липкого пота и похолодевших пальцев.
Я вручала свой подарок последней. Первым успел отец: он сурово нахмурил брови и напомнил, что котенок – это не игрушка и раз Марья так возжелала завести себе зубастую тезку, то пусть сама за ней и ухаживает. Сестра серьезно кивнула и с ехидцей поинтересовалась у отца, не за дуру ли он ее держит, раз такие прописные истины повторяет.
Мать вручила пару книг – из тех, что так просто в магазине не найдешь. Наверное, ей отец тихонько шепнул о желаниях мелкой – мамина способность феерически не угадывать с подарками была уже притчей во языцех.
Наступила моя очередь. Я выдохнула, как перед прыжком в воду, и решительно потребовала, не позволив голосу задрожать:
– Закрой глаза и дай руки!
Марья тут же зажмурилась и протянула мне раскрытые ладошки. Я только головой покачала и аккуратно опустила на ее руки ловец снов, едва задев ладони. В электрическом свете сухие бусины особенно сильно напоминали кровь, а соколиные перья покачивались, как на едва ощутимом ветру.
– Ух ты! – завопила Марья, разглядывая ловец со всех сторон. – Офигенно! Ни у кого такого нет!
