Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг
– Мистер Эшли не знает, что со мной происходит.
Безразличие, сквозившее в его голосе, было фальшивым. Кэл это кожей чувствовал. Но кого именно Киаран пытался обмануть?
– Ну, мистер Эшли не ученый, – сказал он. – Но тебе ведь уже лучше, верно? Будем следить за твоим состоянием. В любом случае все закончится, когда мы разберемся с Йеном и компанией.
Киаран снова ничего не ответил, но на сей раз Кэл не обманулся тем, что тот заснул. И наступившее молчание, в котором звучали отдаленные разговоры за дверью, было наполнено ожиданием: он не собирался уходить, пока Киаран не скажет то, что хотел сказать. Вряд ли, конечно, Кэлу понравится, что он скажет. Это безучастие у мальчишки уже ему не нравилось.
Так и вышло.
– Даже если нет. Все в порядке. Просто… не хотелось бы мучиться.
Кэл задумчиво щелкнул языком. И спросил с любопытством:
– Ты уже собрался умирать, Киаран?
Его вопрос снова встретило молчание. А когда Киаран заговорил, то в ответ задал свой:
– Знаете, что… забавно?
– Судя по твоему голосу, это будет какая-то загробная шутка.
Киаран не обратил внимания:
– Леннан-ши привязаны к своему х… К своей жертве. И полностью зависят от нее. Я уже это говорил. Мы зависим от надежд… От самых сильных желаний… От отношения…
После этой длинной речи ему пришлось взять паузу. Мешок на нем глубоко вздымался и опадал, выдавая тяжесть, с которой Киарану давался обычный разговор. После долгой тишины, не открывая глаз, он продолжил:
– Я это к тому… что, если бы вы хотели, чтобы я умер… Я бы уже был мертв.
И прозвучало это на вкус Кэла с упреком. Будто он был виноват в том, что с недостаточным рвением хотел от него избавиться.
– Не пойми меня превратно, Киаран, – вздохнул Кэл. – Но я редко от всей души желаю кому-то смерти. Так что придется тебе еще помучиться.
– Вы не понимаете, да?
Глаз он не открывал, но на этот раз словно назло, а не потому, что у него не хватало сил.
– Как только вы уедете… Это перестанет иметь значение. Как только вы от меня устанете, это перестанет иметь значение. Как только вы захотите, чтобы я исчез из вашей жизни… Это перестанет иметь значение. – Его губы скривились. – Человеческое сердце… Непостоянно. Так что нет никакой разницы… когда это случится.
Кэлу захотелось уйти из комнаты. Он не любил, когда на него взваливали ответственность за чужие эмоции, – и не хотел ее брать и сейчас. Его останавливало только то, что ему предстояло надолго уйти из дома; а значит, нужно передать Киарану достаточно энергии, чтобы тот продержался до его возвращения.
– Ну, раз так, сегодня тебе надо думать не об этом, – сказал Кэл, сохраняя неуместно оптимистичный тон, словно не услышал грустный монолог. Не время для этого. – Сосредоточься на том, чтобы выжить сейчас, а не на том, как будешь умирать потом. Или ты считаешь, что тебе жить незачем? И открой глаза, будь так добр.
Киаран не сразу, но послушался. И когда Кэл встретил его взгляд, он подумал: да. И вправду. Именно так он и считает.
Сказать Кэл ничего не успел.
– Мистер Махелона. Не надо, – опередил его Киаран. – Я всегда знал, что рано или поздно это так и закончится. Не нужно. Меня успокаивать.
«Успокаивать». Кэл вряд ли мог бы представить себя успокаивающим кого-то: у него не хватало ни такта, ни желания. Подбирать слова, трогать, как струны, эмоции человека напротив – для этого у него был слишком маленький словарный запас и слишком грубые пальцы. Глядя на Киарана, Кэл думал, что сейчас на его месте лучше бы оказаться старине Норману: вот уж кто точно знал, что надо делать со вчерашними подростками в их драматичной фазе.
Но Нормана тут не было, а в голосе Киарана звучало слишком много надрыва. И Кэла это не устраивало.
– Однажды мы с Джеммой сидели в одном баре при мотеле, – заговорил он, задумчиво почесывая подбородок, – где-то у черта на рогах возле Рино… Это такой младший брат – неудачник Лас-Вегаса. Слышал о Лас-Вегасе?.. Мы, может, были полгода как с ней знакомы. Около того. Остановились там на ночь, взяли пиво, вокруг – пустыня на мили вокруг…
Это сбило Киарана с толку: его брови недоуменно дрогнули, он слегка нахмурился. Кэл продолжил:
– Не помню, о чем мы там трындели, но в какой-то момент пива стало слишком много, и разговор свернул куда-то в сторону высоких материй. О жизни, ну, классика. И вот она сидит, – он показал рукой на воздух рядом с собой, будто Джемма была прямо тут, – тычет в меня своей кружкой и спрашивает… Если бы ты ничего не видел, говорит. Если бы ты ничего не слышал. Если бы ты ни о чем не думал. – Он вскинул руку в патетичном жесте. – Куда бы ты пошел? Что бы ты искал?
На этой ноте – вполне прямолинейной – он замолчал, глядя на Киарана. Киаран смотрел на него в ответ без выражения довольно долго.
– Вы хотите, чтобы я нашел смысл жизни? – сухо спросил он наконец. – Или зачем мне эта… душевная история?
О. Похоже, Кэл его разозлил. И это было хорошо – он еще по Джемме знал, что злость куда лучше равнодушия. Злость придает людям сил, вот что.
– А у тебя его разве нет? – нарочито беспечным тоном спросил он.
– Это дурацкое словосочетание. Смысл жизни. – В голос Киарана проник яд. Теперь он смотрел почти сердито. – С того момента, как леннан-ши встречает свою… жертву, у нее может быть только один смысл жизни, мистер Махелона.
Не то чтобы Кэл не понимал. Трудно не понять очевидных вещей вроде «теперь его жизнь зависит только от меня», или «у него нет выбора», или «он обречен на сосуществование со мной, и от этого никуда не деться». Чего Кэл не мог понять – так этого глупого упорствования в том, что нет другого выхода, кроме как лечь посреди дороги и ждать скорой смерти. Будущее – сложная и дерьмовая штука, спору нет; и, может быть, местные культисты повесят их всех на центральной площади прямо завтра; и, может быть, у Киарана и у Кэла, у них обоих, ничего хорошо не закончится.
Никто не знает, что будет дальше, но если ты заранее сдался, то ты заранее проиграл.
Так что, вместо того чтобы учить его жизни, Кэл сказал:
– Слушай, вот тебе забавная аналогия… У вампиров же, получается, тоже один смысл жизни: хлебать чужую кровь. Однако веришь или нет, но я встречал вампиров-брокеров, вампиров-программистов, – он начал загибать пальцы, – и даже вампиров-художников. Не знаю,
