Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
А еще дождаться верного момента.
Если слишком поспешить, двигатели не запустятся. Шквал, они в любом случае могут не запуститься. Оставить перегревающуюся технику без охлаждения в вакууме – верный способ ее угробить.
Скиталец с трудом подавил желание колотить по кнопке. По всей панели алым горели индикаторы, сообщая о превышении допустимой температуры.
Воздух. Нужен воздух. Он остудит двигатели во время падения, заберет излишки тепла.
Скиталец, спрашивает рыцарь с заметной нерешительностью, что ты делаешь? Жми на кнопку.
Скиталец ждал, уцепившись ногами за кресло, чтобы не унестись прочь, и следил за приборами. Он попытался объяснить, но воздуха было еще недостаточно. Поэтому просто ждал. Мучительно долго.
Скиталец, я в самом деле думаю, что уже пора нажать на дурацкую кнопку.
Все стремительнее проносился мимо склон горы за окном. И снаружи выл ветер.
Скиталец, пожалуйста!
Тот набрал полные легкие настоящего воздуха и сказал:
– Еще рано.
Когда же?
Он несколько секунд наблюдал, как стрелки переползают от красного участка шкалы к оранжевому. Едва те коснулись границы, вдавил кнопку.
Четыре из десяти двигателей завелись. Вибрируя так, что у Скитальца зубы клацали, они заработали на пределе мощности, силясь замедлить падение.
И тут Маяк впечатался в землю.
32
Скиталец ударил по кнопке аварийной разблокировки всех дверей, за которыми находились люди. Двери открывались и изнутри, но, скорее всего, большая часть маячан теперь пребывала без сознания. В зависимости от того, насколько хорошо оказались загерметизированы помещения и насколько учащенно дышали их обитатели. Один из ироничных парадоксов бытия состоит в том, что в условиях нехватки воздуха люди зачастую так нервничают, что расходуют оставшийся быстрее, чем могли бы.
Затем он проверил состояние Элегии – жива. По крайней мере, камень в груди светится и дыхание вроде есть. Никакого сердцебиения, разумеется. Сердце-то отсутствует. И неизвестно, как именно работает ее организм – инвестированные тела могут поддерживать жизнь своих клеток разными способами.
Пора посмотреть, насколько сильно пострадали корабли.
Скиталец побрел к двери, но тут осознал еще одну потенциальную опасность. Он стоит на крыше вместилища крайне неуравновешенных инвестированных бестелесных сущностей. Призраков. Теней. Как ни назови, а это одни из самых опасных существ в Космере.
Только что их обиталище рухнуло на землю с большой высоты, а потом Скиталец ничтоже сумняшеся включил разблокировку дверей. Он помедлил на пороге, прикидывая, успеет ли отсоединить корабль от остальных прежде, чем по его душу явится голодная красноглазая смерть.
К счастью, вскоре на палубе центрального судна показались несколько человек. Они шатались, но съеденными не выглядели. Скиталец спустился и пошел, минуя пассажиров, большинство из которых, выбравшись наружу, предпочло сразу же усесться.
Обиталище призраков выглядело целым – ни единой трещины. Его строителям хватило благоразумия применить самые прочные материалы.
Он убедился, что и остальные двери открылись. В двух из десяти помещениях герметизация подкачала, люди там пострадали больше других, но обошлось без жертв. Только потеря сознания, ушибы и несколько переломов. По настоянию Скитальца Высшее Благо распределили по трем разным кораблям, ни один из которых не получил серьезных повреждений при посадке.
Появилась Ребека, поддерживая незнакомого старика. Тот поднял взгляд на звезды и со слезами на глазах зашептал благодарственную молитву. Заметив Скитальца, еще не совсем отошедшая от контузии девушка приблизилась к нему.
– Получилось, – прошептала она. – Я… сомневалась в тебе. Думала, ничего не выйдет. Как я могла не верить?
– Потому что ты умная, – объяснил Скиталец. – План был сумасшедший.
– Но это был твой план.
– Я слишком хорошо знаю, какими рискованными бывают мои затеи, – сказал он. – Удивительно, что мы оба здесь и целы.
Рыцарь недоумевает, почему у Ребеки такой сердитый взгляд. Ведь подобные глупости Скиталец говорит постоянно.
– По крайней мере, – произнесла девушка, – мы живы.
– Да, – согласился Скиталец, глядя на сборище измученных, полузадохнувшихся, эмоционально вымотанных людей. – Пока живы. Идем поищем инженеров. Надо выяснить, как сильно я покорежил ваш город.
– Хотите знать, насколько все плохо? – спросила Божественная Торжественность. – Позвольте сформулировать так: где-то между «О тени! Ну и разгром!» и «Я даже не знала, что эта деталь способна отвалиться!».
Они собрались в помещении, где находилось заполненное туманом вместилище Хора, по счастью уцелевшее. Все те же лица: Джеффри-Джеффри, Пыл, Ребека и Высшее Благо. Отзывчивость сидела на полу, завернувшись в одеяло, остальные стояли.
По какой-то безумной логике взамен прежнего здания для совещаний, которое пришлось бросить, они выбрали это. Может, оно вроде как официальное? Или просто первое освободившееся после крушения?
– Будь любезна, Божественная Торжественность, – сказала Уверенность, – изложи прямо, насколько наше положение катастрофично.
– Шесть двигателей заклинило намертво. Потребуется полная замена инжекторов. Все направленные вниз сопла забиты грязью. На трех узловых точках смяты воздухозаборники, часть стыковочных механизмов повреждена при падении. Я бы предложила разъединить корабли, поскольку не могу гарантировать целостность города при дальнейшем полете.
– Вроде бы терпимо, – проговорил Джеффри-Джеффри.
– Как сказать, – развела руками Божественная Торжественность. – Моя команда в силах все это починить. Может быть, даже до восхода солнца.
– У нас больше времени, чем обычно, – согласилась Вдумчивость. – Благодаря горам. Но все же понадобится теневой коридор, чтобы уйти, так что прятаться здесь вечно не получится.
– Два с половиной часа, может, чуть больше, – включился в разговор Пыл. – Так сказали навигаторы. Промедлим дольше – и путь к сумеркам преградит огненное поле.
Два с половиной местных часа. С учетом размера планеты это высоченные горы, тень от них долго прослужит Маяку укрытием. Памятуя о низкой скорости вращения, понятно, откуда возьмется столько времени.
И все же его критически мало для решения насущных проблем.
– Хор уже изготавливает нужные детали, – сказала Божественная Торжественность.
Из обиталища теней, расположенного в центре комнаты, и впрямь исходили негромкие звуки. Что куда неприятнее, Скиталец мог поклясться, что слышит и шепот, эхом повторяющий каждое слово инженера.
– За оставшееся время я могу привести корабли в порядок, только они никуда не полетят даже после ремонта.
– Солнечные сердца, – догадался Скиталец. – У нас кончилась энергия.
– Двигатели сильнее грелись, но работали менее эффективно, чем мы надеялись, – кивнула женщина. – Чудо, что мы вообще приземлились. Запустились только четыре двигателя, а остальные отказали – в основном потому, что источники энергии иссякли.
– То есть, – подала голос Отзывчивость с пола, – мы неподвижны. Застряли.
В восприятии местных слово было зловещим, отягощенное понятным Скитальцу контекстом. В этом мире застрять, потерять возможность двигаться означало умереть.
– Придется похитить несколько душ, – решительно кивнул Пыл. – Если позволите, я соберу моих людей. Нам хватит энергии, чтобы отправить в налет один корабль?
– Да, – ответила Божественная Торжественность, – но… в налет на
