Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Тогда говори, где Алва, или отправляйся к кошкам со своими советами. Закатные твари, а я-то думал, вы все вместе заявитесь.
– Скажи спасибо, что меня видишь, – решил обидеться Джильди, – нас к здешним селедкам никто не гнал.
– Спасибо, – поклонился Джузеппе. Как странно выглядит Рангони в талигойском мундире! Но сменил флаг, меняй и одежки.
– Мы деремся или нет? – деловито осведомился капитан «Влюбленной акулы», косясь на плоскую вершину. – Признаться, я боялся опоздать к десерту.
– Война будет, – Рангони был на удивление краток, – больше, чем нужно. Где Ворон?
– Мы его в Гаре высадили. Куда собирался, не доложил. Как тут у вас? Что весело, я уже понял.
– Ждем, – соизволил объяснить приятель, – зимы, войны, известий. Ты вовремя явился, вечером – военный совет, сразу всех увидишь и все узнаешь.
– Кого «всех»? – Луиджи невольно задрал голову, разглядывая освещенную невидимым солнцем вершину. Золото и свинец. Красиво и… страшно. – Значит, это и есть Хексберг?
– На совете будут здешние офицеры и маршал фок Варзов, – сообщил Джузеппе, – и, уверяю тебя, он не выпивать сюда приехал, он вообще мало пьет. После совета пойдем на Штернштайнен, представишься Альмейде, ты от него на четыре дня отстал.
– А гора? – напомнил Джильди, не в силах оторвать взгляда от хлынувшего сквозь прорыв в облаках сиянья, превратившего свинец в серебро.
– Местные говорят, там в полнолуние нечисть пляшет. И они вместе с ней. Я не видел пока, но почему б не глянуть.
– Спасибо, – отрезал Луиджи, – но я не люблю нечисть.
2
Первым, кто попался Ричарду на глаза, был двоюродный дядюшка Ангерран, лишь вчера вернувшийся в столицу. Родич говорил о погоде, коронации и отобранных Дораками родовых владениях, но его глаза не отрывались от лица юноши. Если о случившемся известно Карлиону, значит, о вчерашней драке судачит весь город и надеяться на неведение Альдо глупо. Ракан не Оллар, он не царствует, а правит, однако сегодня юноше хотелось, чтобы Альдо ничего не знал или чтоб у сюзерена оказалось слишком много дел, в которых утонули дворцовые сплетни.
– Так вы уверены, что его высокопреосвященство прибудет в срок? – беспокоился Карлион. – Ведь ему придется проезжать неблагополучными провинциями.
– Уверен, барон. Простите, меня ждут неотложные дела.
– А что моя дражайшая кузина, она уже приехала?
– Нет, – очень спокойно ответил Ричард.
Скверное начало, а день будет еще более скверным, но он выдержит. Юноша вежливо и равнодушно раскланялся с любопытствующим родичем, вскинул голову и, глядя прямо перед собой, двинулся сквозь пока еще немногочисленную придворную толпу. Именно так ходил Ворон, когда не желал ни с кем разговаривать. Прием сработал и на этот раз: герцога Окделла не только не останавливали, но и ретиво убирались с его пути. Смеяться в лицо Повелителю Скал не решился никто. Настроение понемногу выправлялось, но впереди ждало самое трудное – встреча с Катари.
Алатская галерея и апартаменты Катари неотвратимо приближались, а с чего начинать разговор, юноша не представлял. В изгнании Ричард отдал бы десять лет жизни за мимолетную встречу со своей королевой, но сегодня, хоть и шел вперед, мечтал об отсрочке.
– Добрый день, герцог. – Уолтер Айнсмеллер приветливо улыбнулся, из-под черных усов сверкнули белоснежные зубы. – А я слышал, что вы больны.
– Вам солгали. – Цивильный комендант не сказал ничего оскорбительного, а придираться к улыбке глупо.
– Видимо, да, – протянул Айнсмеллер, – людям свойственно заблуждаться. Я рад, что вы здоровы, это воистину приятный сюрприз. Такой же, как сегодняшняя погода. Похоже, дожди мы пережили и впереди только солнце. Вы, видимо, спешите?
Ричард кивнул, хотя торопиться ему было некуда. Более того, предложи ему цивильный комендант объехать улицы, по которым пройдет коронационная процессия, Ричард бы с готовностью согласился, но Айнсмеллер ничего не предложил, и Дик пошел дальше, стараясь не разглядывать свое отражение в многочисленных зеркалах. Куафер сделал все что мог, но набеленное лицо напоминало о ярмарочных арлекинах, и Дик приказал смыть с лица предательский грим. Не вышло скрыть полностью – пусть смотрят, герцог Окделл ничего не скрывает и ничего не стыдится.
«Если не можешь спрятать, выставляй напоказ», – сказала как-то Матильда. Речь шла о корсете, который вдовствующая принцесса приказала выкинуть, но сами слова были верными, и Ричард их запомнил.
В Малой приемной толкались придворные и офицеры, в том числе и несколько знакомых. Ричард узнал Никола Карваля и отвернулся. Коротышка-южанин Дику никогда не нравился и к тому же напоминал сбежавшего Хуана. Не лицом, манерами. Тот же наглый, оценивающий взгляд, та же бесцеремонность. Юноша не сомневался, что Карваль и его «чесночники» ненадежны, их держала в столице не преданность королю, а воля Робера, который мог вести себя и поумней, и подостойней. Иноходцу льстит, что его люди ставят своего герцога выше короля, но Повелители служат Раканам и Талигойе, а не себе. Иноходец должен внушить это своему мужичью, но не делает этого. Еще бы, столько лет был единственным близким другом Альдо, а теперь пришлось потесниться.
Мелькнуло очередное зеркало в вызолоченной раме, но Ричард и не подумал сбавить шаг, он все рассмотрел еще дома. Быть исцарапанным собственной сестрой, и из-за кого? Из-за убийцы, зверя, способного разрубить человека пополам и рассмеяться! Сумасшедшая кошка, так опозорить дом Окделлов… Постыдилась бы! Хотя чего ждать от девицы, разъезжающей по стране с ротой солдат?
Последний поворот, Голубиная лестница. Через десять минут он увидит королеву. Что он ей скажет? Говорить о главном, о своей любви, в таком виде невозможно. Что ж, ограничимся рассказами о войне и путешествиях. Жаль, он не осмотрел как следует Агарис. Катари было бы интересно услышать про резиденцию Эсперадора, храм Семи Свечей, усыпальницы святых…
Впрочем, он и так все знает. По рассказам мэтра Шабли и по книгам Ворона. Можно вспомнить пару не самых известных легенд. Про эсперадора Руция. Или про юность святого Адриана? Сейчас все забыли, что в юности он бежал с чужой женой на Марикьяру, которую тогда называли Райион.
3
Стену украшали два портрета и картина. Кавалеристы в кирасах и шлемах наметом неслись через ржаное поле, сзади и сбоку горела какая-то деревня, а в дымной синеве кружила неистово-черная птица войны.
– Это Кадела, – пояснил высокий темноволосый моряк, – последняя атака Арно Савиньяка. Разрешите представиться. Ротгер Вальдес. Вице-адмирал. Командую тем, чем не командует Альмейда.
– Капитан Джильди, – постарался скрыть удивление фельпец. – Луиджи Джильди.
– Пусть вас не сбивает с толку мое имя, – похоже, Вальдес привык встречать подобные взгляды. – Меня тут называют Кэналлийцем, но это в честь одного здешнего ветра. По отцу я – марикьяре, а марикьяре не могут пройти мимо светлых кос. Мой отец не был исключением, что и стало причиной моего рождения и моего имени.
