Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер
«Больше не надевай маску. Убьёшься».
«Не за что, Луциан».
– Да уж есть за что. Придурок.
Протерев глаза, начинённые песком утомления, я поднялся с ложа и направился к источнику шума.
Я разделся, нацепил на спину Священный щит – поклялся не выпускать его из рук после происшествия на озере, вот и следовал установке – и вышел в просторный зал. На меня дыхнуло густым паром и оглушило грохотом воды. Нежный лавандовый аромат горчил целебными травами.
Мимо сновали нагие мужи и вздёргивали брови, посматривая на мой щит. Что ж, не самое позорное, над чем могут насмехаться в бане.
Я оказался в помещении для отдыха: просторный зал со сводчатыми потолками, рельефные стены, панорамы, изображавшие спортивные игры. Мужи сидели на тёплой плитке и скамьях, беседовали и шутили. Наконец-то я увидел бесстыжие морды тех, кто мешал мне отдыхать.
В центре зала стояла пёстрая статуя покровителя медицины Эскулапа; он восседал на троне, держа посох, обвитый удавом. В арочных проёмах виднелись бассейны фригидария – с холодной водой – и тепидария – с горячей, массажный и спортивный помещения. Из массажной доносились стоны, хруст суставов и шуршание бритвенных лезвий по коже.
«Все виновники моей бессонницы в одном месте, какое счастье», – мрачно подумал я, не разделяя общего восторга от купаний и бранясь на каждый брызг в свою сторону.
– Чёт! – возопил один из игроков.
Второй открыл ладонь, оба пересчитали пять камешков, и громогласный получил щелбан в лоб. Я не сдержал усмешки.
Минуя разбитых игроков в чёт-нечет, прошёл через утеплённый коридор, отделанный мрамором, и оказался в зале с пурпурными стенами. Я остановился в проходе, решаясь.
«Аристократические купели? – спорил с собой я. – Филлия сказала, что патрициев в городе – мало. Мы с божеством наделали шуму и сгодимся за дорогих гостей, которым можно выделить элитное помещение для омовения».
Я вошёл внутрь. Заметив, кто нежился в бурлящей воде, развернулся на той же ноге и попытался бежать, но щелчок пальцев – и незримой тягой меня затащило в бассейн. Девы, ласкавшие Меркурия, заверещали, уворачиваясь от брызг. Я вынырнул, ловя воздух.
– Да я… Проклятье… – захлёбываясь, пытался сказать я. – Я тебе мешать не стал! Наслаждайся, о безупречный, забавами с этими обаятельными прелестницами!
Бог закинул руки на мраморную плитку: по обеим сторонам, выписывая ноготками узоры на его груди, сидели писаные красавицы. Груди едва прикрывались уровнем воды – и на том спасибо.
Я выкарабкался и сел напротив, погрузив ступни в горячую ванну. Медная маска имела одно и то же выражение лица, но кожей я ощутил насмешку. Это вогнало меня в краску.
– А почему ты со щитом? – спросила одна из дев с синими, как подземный огонь, глазами.
– Ты ласкаешь юношу в металлической маске. В термах, – напомнил я, не особенно скрывая злую иронию.
Дева звонко хмыкнула и потеряла ко мне интерес. Началась игра в гляделки: я всматривался в изумрудный дым на месте очей, а Меркурий, в свою очередь, испытывал молчаливым взором меня. Когда градус в термах и моих артериях вскипел, я сказал, что больше не могу ждать.
– Нам бы выполнить заказы и двигаться к пор…
«Ту» не договорил – Меркурий воздел перст к рельефному потолку и откинул голову, содрогаясь. Через мгновения из воды вынырнула третья дева и удивилась моему появлению.
Это ж на сколько она задержала дыхание?
– Я оставила множество поцелуев, пока не кончился воздух. Я профессиональная ныряльщица за моллюсками, – поглядывая на меня, сообщила она. Её голос стал бархатист и гнусав: – Негоциатор, ты поделишься медью, когда получишь её за поручения?
Меркурий погладил её по щеке, скользнул пальцами к подбородку и приблизил к медным губам. Она подплыла, отгоняя двух соперниц. Как злобные русалки, те провожали ныряльщицу свирепыми взглядами.
– Ты кусаешься, словно чокнутая мурена! – надула губы светленькая, которую отогнали от левой руки.
Синеглазая вторила:
– И челюсть такая же уродливая. – Она выпятила нижнюю губу, изображая необычный профиль ныряльщицы. – Раздражаешь!
«Вот только драки за чужое тело не хватало. Поскорей бы закошмарить лемуров, досаждающих старухе, ушастых выродков – и поминай как звали».
Подперев щёку, я сонно взирал комедию бродячего театра, болтая ногами. Вода согревала, бессонная ночь накатывала грузной волной. Всё чаще моргал, всё дольше держал веки опущенными, всё гуще и неразборчивее становились шум воды и брань дев.
Плюх.
Толща воды надавила на грудину и вырвала воздух – последний пузырь улетел вверх. Жидкость приняла меня в объятия, я начал погружаться на дно.
Темнело, давление усиливалось, стискивая меня в пыточных узах. Я совершил ошибку – попытался вздохнуть, но вместо воздуха в лёгкие хлынула вода. Беспомощная тварь, вот кто я.
Понимал, что нужно подняться на поверхность, но сил не хватало. Нет, попросту не хотелось. Быть может, я выпал из ладьи Харона и тонул в забвении? Пусть так, в таком случае моя подруга – тишина, а сердце – литавра, чей удар вот-вот оборвёт короткий и паршивый век невольного пьяницы.
Я возомнил себя героем? Полубогом? Спасителем Рима?
Я был смешон, как доходяги, что под мухой храбрятся, как одолеют льва голыми руками. Выпусти царя зверей на ринг во время агональских состязаний, и они первыми побегут прочь, поскальзываясь на кровавых реках.
Пан сцепил пальцы на моей шее, сковывая кошмаром, тело реагировало медленно. Я пытался открыть глаза: надо мной летали размытые силуэты. Тут они сформировались в медную маску и тянувшиеся ко мне руки, скованные браслетами.
«Это цепи. Они держат Ливия».
Я потянулся к спасению, но закричал, выпуская весь воздух. Мои руки! Что с ними? Покрыты шерстью, из толстых и мощных пальцев выходили лезвия-когти. Ноги – лапы, а меж ними болтался на водяных потоках хвост с кисточкой на конце.
Клянусь, я услышал свой утробный рык.
Силуэт Ливия видоизменился: скукожился, свернувшись клубком. Он обратился змеёй, что обвилась вокруг меня, стягивая львиное брюхо. Как уголь чёрной, с золотыми глазами. Блики, доходившие с поверхности воды, разбивались о темноту чешуи и исчезали в ней.
Он поглощал свет.
«Юноша Луциан», – позвал меня голос.
Я знал, кому он принадлежит. Патрон пришёл узнать, когда клиент выполнит обязательство. Раненый божественный зверь – змей с львиной головою и птичьими крыльями.
Извернувшись, я погружался уже мордой вперёд. Однако вместо дна на меня смотрело недвижимое лицо существа, чьё тело беспорядочно извивалось, распространяя кровавые облака.
Падал прямо в разверзнутый зев. Он поглотит меня.
Тупая паника заставляла вращать всеми неповоротливыми лапами, выпуская сонм пузырей. Я не готов. Не готов.
«Я помню об уговоре», – мысленно взмолился я.
