Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
– Ясно. – Он смущенно смотрел на нее, словно только что совершил мелкий проступок. – Э… Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Я частенько здесь бываю. Мне очень нравится этот ручей. – Ирис незаметно разглаживала прилипшее к ногам платье.
– Это не ручей, а река. – Эмеральд словно не замечал недостатки ее туалета, он не косился на девушку и не осуждал – по крайней мере, на его лице это никак не отразилось.
– Подожди, какая же протяженность у вашей реки?
– Она огибает весь остров и протекает под замком. Есть специальное помещение для сбора и поставки воды. Я как-нибудь покажу тебе.
– Вот я глупая, можно было и догадаться.
– Ты не так уж и не права… – Эмеральд боязливо оглянулся. – В народе этот участок часто называют ручьем. Здесь обычно никого не бывает. Считается – дурное место. Дескать, отсюда начался потоп.
– Разве не волна накрыла остров?
– Из берегов вышла вода, переполнила море, и огромная волна все затопила. – Выражение лица Эмеральда стало пренебрежительным. – Эта история ужасна, но то, как ее извращают, лишь безжалостно подпитывает желание и впредь перекладывать всю ответственность на других. Ты, наверное, не знаешь, что за два года до этого случая принц Туллий повелел построить две дамбы на случай угрозы наводнения. Они были построены. Только те, кто должен был следить за их состоянием, как всегда, отсутствовали.
– Отсутствовали?
– Да. Ведь если все спокойно, зачем тратить лишние силы? – Голос Эмеральда задрожал, казалось, его что-то сильно расстроило или беспокоило, а те давние события выступили ширмой, за которой очень удобно скрывать настоящую тревогу.
Ирис осторожно и ласково погладила его по плечу. Он непривычно отстранился, точно ее прикосновение было омерзительно.
– Что-то случилось?
– Просто немного устал. – Молодой человек сдержанно улыбнулся.
– Но раз ты сюда пришел, значит, не веришь во все это? – Ирис села на траву, приглашая жестом присоединиться к ней.
– Нет, конечно, нет… – Эмеральд чуть помедлил. – Мне нравится, что сюда никто не суется. Можно побыть одному. Ой! – спохватился он. – Не подумай, что я не рад встрече. Давно не виделись.
– Не хочешь перекусить вместе со мной и Мярром? Как раз время обеда, а Мярр вчера облетел все Вишневые горы и умудрился собрать огромную корзину вишен. Пришлось срочно с ними что-то делать. В результате есть свежий пудинг типа балтинской «коровы», – затараторила Ирис, встревоженная сердитым тоном друга. – Утром я собрала со своего огородика столько пряных трав: мелиссу, мяту, базилик… Приготовила щербеты.
– Но… Посетители?
– Их сегодня не будет. Гарантирую.
– Хорошо, спасибо! – Эмеральд скромно улыбнулся в ответ.
– Ты уже сжился со своей должностью? Извини, в замке некогда, да и неудобно спрашивать.
– Конечно… Когда ты стояла там, на камне, ты напомнила мне стрекозу, которая кружит над кувшинками.
Ирис улыбнулась в ответ и расправила юбку, чтобы та быстрее просохла. И попыталась придать себе скромный и безразличный вид, но сразу усмехнулась этому порыву, поскольку в интонациях Эмеральда не было никакого скрытого смысла или намека на комплимент: он всего лишь вспомнил этот образ, не желая смутить этим ни себя, ни девушку.
«Это даже приятно и удобно, когда для кого-то ты просто человек, с которым можно поговорить».
– Смотри, – указала она пальцем на еле заметную ниточку паутины, словно мост соединяющую тонкую высокую травинку и изогнувшийся в рабском поклоне цветок ромашки. Маленький паучок гордо восседал посередине, будто раздумывая, в какую сторону ему податься. – Забавно…
– Ты знаешь историю о двух пауках и стрекозе?
– Это какая-то балтинская сказка?
– Да, точнее, эмберайская.
– Расскажи, пожалуйста! Никогда не слышала эмберайских сказок.
– Вряд ли они сильно отличаются от других. Если тебе интересно…
– Конечно, интересно! – горячо заверила Ирис.
Эмеральд подозрительно покосился в ее сторону, словно не веря в искренность, и быстро заговорил:
– Жил да был один паук. Будет чуть нескладно…
– Рассказывай, как считаешь нужным.
– Жил один паук. Как и все его собратья, он был искусным прядильщиком, однако, в отличие от них, его настолько поглотило это занятие, что не замечал ничего более на этом свете, целиком отдаваясь созданию паутины. Результат его трудов завораживал всех: словно крючком из невесомых шелковых нитей были сплетены непредсказуемые узоры, отражающие все вершины и звезды, которых он никогда не видел и о которых не помышлял. Иногда в его сеть ловились редкие мелкие насекомые. С ними он разделывался сразу и беспощадно, но не от голода, а потому, что они невольно портили его творение. Однажды в белоснежную паутину попала стрекоза. У нее были серебряные крылышки с золотыми прожилками, словно выточенное из сапфира тельце и огромные синие глаза-авантюрины. Паук вначале очень сильно разнервничался: он был сердит на то, что разорвалось несколько нитей, но не мог не признать, что пленница стала неожиданным украшением. Латая сеть, он осторожно оплел ее крылья. Отныне стрекоза больше не могла летать и коротала свои дни, наблюдая за работой молчаливого стражника. Иногда она безумно его боялась, особенно когда на ее глазах он уничтожал очередного незваного гостя, но чаще восхищалась его мастерством. Со временем ей стало казаться, что в этом и состоит смысл ее жизни, и что паук держит ее вовсе не для красоты, а для того, чтобы кто-то всегда мог оценить его труд. А в это время, неподалеку, другой паук, не менее искусный, чем этот, плел свою паутину. Одной темной ночью он раскинул ее так широко, что ветер с легкостью подхватил ее и донес до владений первого паука. Как и любой художник, он ревниво заинтересовался паутиной своего соплеменника и решил, что ему еще далеко до совершенства. Заметив стрекозу, он возмутился жестокости и потребовал освободить пленницу. Произошла схватка. Второй паук одержал победу. Он перекинул свою паутину через сеть соперника, как шатер, и освободил стрекозу от пут.
– Она стала свободной?
– Она осталась украшать его шатер. Все…
– Странная история. Никто не спросил стрекозу про ее желания, она сама безмолвно отдала себя на милость пауков.
Эмеральд пожал плечами.
– Мой рассказ был нескладен. Я все-таки не сказитель.
– Я не об этом. Ты очень интересно рассказал. Но… – Ирис прикусила губу. Объяснения показались не к месту: какие могут быть вопросы к сказке, и как что-то в ней может возмущать того, чьи предки когда-то ее придумали? Вполне возможно, что ее смысл просто глубоко живет в Эмеральде с самого рождения, хоть он и не может ей объяснить. – Вообще я обратила внимание, что у вас, балтинцев, очень много плетеных вещей и часто встречаются изображения пауков. Да, и в разговорах… Что значит – игра
