Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность - Хельга Воджик
Аркенкхар оказался уютным, небольшим городком, Эрике даже показалось, что все его дома легко бы уместились на площади у ратуши Корвинграда. С одной стороны поселение ласкало море, с другой его обнимали высокие холмы. Железнодорожная станция была в дюжине километров, и шум поездов доносился лишь в самые тихие ночи, когда даже море засыпало мёртвым сном.
В первый день, после трапезы у русалок, они спустились к морю. Вдохнули свежий бриз, дошли по кромке прибоя до дорожки, убегающей к их вилле, и занялись распаковкой чемоданов и знакомством с домом. Позже появилась «Мари», приветливая, загорелая, словно вымоченная в солёной воде и сияющая отражённым в лазури светом. Незаметно наступил вечер. Усталость и впечатления сбили девочек с ног до самого рассвета.
На следующее утро было решено вновь позавтракать у русалок и отправиться изучать городок. Эрика, к удивлению, узнала, что их поездка вовсе не на выходные, а если «не изменится настроение» и «не приключится чего», то продлится до конца лета.
– Всё лето? – не поверила Эрика.
– Прости, Рика, я не думала, что мой план выйдет из-под контроля! – Мишель всплеснула руками. – Даже представить не могла! Родители сочли, что смена обстановки пойдёт на пользу.
Эрика пожала плечами.
– Но здесь очень неплохо, – она посмотрела в чистое небо, провожая взглядом чайку. – И птицы не черные, а белые.
– Ха, – фыркнула Мишель. – Эти? – она ткнула пальцев в сторону птицы. – Эти сожрут кошку и не поморщатся! Так что береги Пирата.
Крыс, словно услышав, втянул мордочку в сумку.
– Но ты права, тут очень красиво! – Мишель улыбнулась и подмигнула. – И будет больше времени на наш проект по местным нео-традиционным промыслам.
Маленькая Арно никогда не ошибалась, и вот они уже оказались на оживлённой улочке с магазинчиками сувениров, уютными кафе и любопытными приезжими, так же как они прибывшими в Аркенкхар в поисках моря, отдыха и покоя.
Эрика остановилась у лавки, сплошь заполненной соломенными шляпами. В памяти всплыл образ Жозлин и маленькой девочки в лодке. На них были точно такие же. Но если мать она видела на фото, то ни одной малышки в шляпке на тех кадрах не было. Откуда этот образ? Вдруг это реальность, и та девочка – она сама?
– Очаровательно, – Анжелика примерила широкополую шляпу, и Эрика вздрогнула, словно призрак Жозлин мелькнул между ними. – Нам не помешает укрыться от солнца.
Пока Анжелика разглядывала и сравнивала модели и обсуждала с продавщицей, где лучше всего отобедать, девочки оглядывались в поисках магазинчиков с декоративными тарелками.
– Maman, – крикнула Мишель. – Можно мы с Рикой погуляем?
Анжелика покрутила в руках шляпу, посмотрела по сторонам – словно проверяя, не добавилось ли в пределах видимости опасностей.
– Bien[77], побродите рядом, но на море пойдём вместе!
Подруги уже отошли на несколько шагов, когда старшая Арно их окликнула и поманила обратно.
– Не дело ходить по магазинам с голодными глазами и пустыми карманами, – сказала она и сунула несколько купюр каждой, после чего водрузила им на голову по шляпке. – И сохраняйте ясную голову!
– Merci[78], – Мишель присела на манер фрейлин из фильмов, приподняв руками с оттопыренными мизинцами подол невидимой юбки.
– Спасибо, – смущённо поблагодарила Эрика, держа в кулачке деньги и испытывая неловкость.
Мишель ухватила её за руку и потащила к магазинчику рядом. Там на витрине стояли рыбацкие лодочки, фигурки рыбок и чаек, а над дверью весела многообещающая вывеска – «Сокровища Изморья».
«Видимо, все называют это место Изморьем», – подумала Эрика. – «Иногда ложь – это просто разукрашенная вымыслом правда».
– И какой план? – спросила Эрика, выйдя на улицу.
В «Сокровищах Изморья» не нашлось ничего ценного для них. Она поправила шляпу, заметила верёвочку с ценником и аккуратно отвязала её, сунув в карман.
– Будем искать, пока не найдём! – заявила Мишель, направляясь к следующему магазинчику.
Они исследовали все сувенирные лавки вокруг. В каждой из них были тарелки, но все были не те, что надо. Время от времени девочки прибегали к Анжелике, которая теперь сидела на веранде кафе, потягивала лимонад из огромного запотевшего бокала и читала роман в мягкой обложке. Видя, что девочки увлечены магазинами, она не стала возражать. Лишь заставила съесть по тарелке макарон с витиеватым названием и убиенными младенцами кракена.
– Может, они вовсе не отсюда? – вздохнула Эрика, доставая из рюкзака тарелку и разглядывая её перед дверями совсем маленькой лавки, у которой даже витрина была словно зеркало в трюмо.
– On ne passe pas[79], Рика! Мы не сдадимся!
Эрика потянулась, чтобы заглянуть, но натолкнулась на своё отражение и отпрянула. Потому что на миг увидела в мутном стекле маленькую девочку в шляпке. Ту самую, что махала рукой с лодки.
– Отсюда, сама посмотри, – Мишель коснулась её плеча и, ухватив внимание, показала в сторону проходящей мимо пары.
На них были белые футболки с принтом, на заднем плане маяк, на переднем – щупальце, выходящее из края и держащее табличку «Я (ИЗ)морье». «Из» помещалось в ярко-красном сердечке, отчего надпись читалась как «Я люблю Изморье».
– Этот маяк тут везде, просто не с красными полосками, а чёрными.
– Все маяки похожи, – Эрика нахмурилась. – Пока мы точно знаем, что здесь есть маяк. Но тот ли это маяк?
Эрика не хотела зря надеяться. Ведь и изображение на тарелке примитивное, больше похожее на детский рисунок. Под такое, как под человечка-огуречика, подойдёт всё, что угодно.
– Во всех фильмах и книжках нужное всегда в самом последнем магазине, – Мишель толкнула дверь.
Колокольчик звякнул. Внутри было прохладно и тихо. Если бы не металлический перезвон, то всё вокруг и вовсе бы казалось неживым и нереальным. Свет тусклый, искусственный. Два стеллажа по обе стороны такого узкого коридора, что идти пришлось по одному, гуськом. Полки заставлены сувенирами. Но какими-то несуразными. Из веточек, камней, ракушек или просто банки с песком, у которых ещё оставались этикетки от кофе или вяленых томатов. А потом они услышали стон. Протяжный, еле слышный, почти не отличимый от выдоха. Переходящий в тоскливый протяжный звук. Как плач моря в витой раковине. Печальная мелодия. Нарастающая с каждым шагом, приближающаяся, но всё равно столь тихая, что приходится вслушиваться изо всех сил.
Но мы похитим навь и явь,
наполним ядом сон.
Мы будем петь, и устоит
пред нами лишь глухой.
– Я знаю эту песню, – шепнула Эрика Мишель и затаилась. – Мне её пела Жозлин.
Пока горит огонь
