Некромант: Время камней - Михаил Ежов
— Скоро вся эта суматоха закончится, — говорил Сафир, глядя на Армиэль. — Посол пробудет здесь не так уже долго, от силы пару месяцев, и я не всё время буду сопровождать его.
— Вот как? — девушка слушала, слегка склонив голову. — Почему?
— Нармин-Армаок займёт моё место.
— Он вернулся?
— Да, на днях. Ты помнишь его?
— Очень плохо. Кажется, он отправился вместе с каким-то нашим послом в одну из соседних стран? — Армиэль нахмурилась, стараясь вспомнить название. — Карсдейл?
Сафир кивнул.
— Барон Мартинбейр, которого он сопровождал, заболел, и он был вынужден оставить пост.
— И лорд Армаок вернулся сюда?
— Да.
— А почему он не остался? Ведь с его здоровьем всё в порядке?
Сафир помолчал. Он не мог рассказать Армиэль, что его друг бежал от запутанных отношений, балансирующих на грани любви и ненависти, одним ударом предпочтя разрубить мучительный клубок сомнений.
— Ты меня слышал? — переспросила девушка.
— Да, милая, конечно, — Сафир виновато улыбнулся. — С Нармином всё в порядке. Просто он был очень привязал к барону и не захотел оставаться в Карсдейле без него.
Армиэль пожала плечами.
— Не понимаю. Лорд Армаок вассал Мартинбейра?
— Нет, — Сафир понял, что его объяснение не убедило её.
— Они были большими друзьями? Но ведь барон намного старше.
— Нармин не вдавался в подробности. Думаю, у него были причины, — сказал Сафир уклончиво.
— Вероятно, — согласилась Армиэль. — Давай поднимемся на ту гору, — она указала на поросшее низким кустарником плато, носившее название Малькарох, Дремлющий зверь.
— С удовольствием, — откликнулся Сафир.
— Догоняй! — девушка пришпорила лошадь и пустила её галопом.
Темно-синее платье плескалось на ветру, волосы развевались, сверкая вплетёнными в них серебряными нитями и драгоценными камнями.
Сафир стегнул Риамаха нагайкой и поспешил за ней. Телохранители устремились следом, напряжённые и сосредоточенные, нисколько не замечающие очарования утра.
— Ты что-нибудь знаешь о моей семье? — спросил Сафир, когда они оказались на вершине, с которой открывался вид на колышущееся зелёное море деревьев.
Местами листва начинала приобретать тот особый оттенок, который предвещает приближение осени.
— О чём ты? — нахмурилась Армиэль, непонимающе глядя на Сафира. — Я слышала только о том, что род Маградов всегда был близок нашему. Твои предки верно служили трону и империи, и их заслуги возвеличили…
— Это общие слова, — нетерпеливо перебил Сафир. — А я имею в виду, известно ли тебе что-нибудь о моих родителях? Мне от них досталось только богатство и фамильные портреты. Но как они жили, что значили для Урдисабана и других людей? С кем дружили, кто мог бы рассказать мне о них, поделиться воспоминаниями?
Армиэль задумалась, затем виновато пожала плечами.
— Прости, ничего не приходит в голову. Это так давно было.
— Люди, знавшие их, должны быть ещё живы, — возразил Сафир.
— Да, конечно. Я уверена, если расспросить кого-нибудь из вельмож, они смогут помочь. Полагаю, твой отец часто бывал во дворце, и его должны хорошо помнить.
— Я не раз заговаривал об отце, но никто не признался, что знал его. Возможно, он жил затворником?
— Я могу поговорить с отцом, — предложила Армиэль. — Уж он-то должен быть в курсе.
— Это было бы чудесно! — Сафир взглянул на неё с благодарностью.
— Почему ты вспомнил о нём? Я хочу сказать: раньше ты никогда не спрашивал о родителях.
Сафир пожал плечами.
— В последнее время я часто думаю о его смерти. И о судьбе матери тоже. Возможно, это из-за того, что мы должны пожениться, а мне не с кем поговорить об этом.
— В каком это смысле⁈ — Армиэль приняла шутливо-обиженный вид. — А со мной⁈
— Ты же понимаешь, о чём я, — смущённо сказал Сафир.
— О совете и поддержке, — принцесса кивнула. — Я забываю, что у меня-то полно нянек и прочих желающих влезь в душу и поделиться опытом, — она рассмеялась. — Я такая эгоистка! Прости меня.
— Ты самая замечательная девушка на свете! — искренне сказал Сафир. — Мне не за что прощать тебя.
— Прогуляемся? — предложила Армиэль.
Они спешились, передали поводья телохранителям и, взявшись за руки, двинулись по дорожке, идущей между стволами клёнов и тополей. Вдоль обочин тянулись кусты шиповника и остролиста, низко проносились золотые шмели, на ветвях чистили перья птицы. Преторианцы подтянулись поближе, четверо из них вошли в лес по обе стороны дороги, а двое обогнали влюбленных и уехали вперёд, выполняя роль арьергарда.
— Интересно, хоть после свадьбы они оставят меня в покое? — проговорила Армиэль, проводив их взглядом.
— Мы заведём собственную охрану.
— Надеюсь, не такую назойливую?
— Ты ведь не думаешь, что я соглашусь подвергать тебя опасности? — улыбнулся Сафир.
— Если ты будешь рядом, то иной охраны мне и не нужно.
— Ты на меня слишком полагаешься.
— Как же иначе? — подняла брови Армиэль. — Ведь ты даже императора спас, разве нет?
Сафир взглянул ей в глаза, пытаясь понять, всерьёз ли она говорит, но не смог определить, а спрашивать не хотелось.
— Это была случайность, — сказал он.
— Ладно, не бойся, — Армиэль с улыбкой пожала ему ладонь. — Разумеется, я позволю тебе нанять каких-нибудь головорезов, чтобы защищать меня от всех и вся!
Сафир поцеловал её, и они пошли дальше, наслаждаясь утром и обществом друг друга.
Глава 48
Чтобы городская беднота не так сильно ощущала собственное ничтожество, отец ныне царствующего императора Камаэля велел построить Цирк — арену, где устраивались различные состязания. Вокруг неё амфитеатром располагались деревянные скамьи, только первые два ряда были сложены из камня и предназначались для вельмож.
Вход был бесплатным, а в Тальбоне проживали почти сто тысяч человек, поэтому Цирк мог вместить далеко не всех. Так что места занимали затемно, за несколько часов до начала представления. Это, конечно, не касалось вельмож, за которыми были закреплены первые ряды.
В первый день недели, амаргол, на который было назначено торжественное празднование установления мира в империи (имелось в виду подавление бунта в Лиам-Сабейской провинции), Цирк, освещенный косыми лучами восходящего солнца, выглядел особенно внушительно: трибуны, ложи и скамьи заполнила толпа, состоявшая из празднично одетых горожан всех сословий: аристократы и богачи, занимавшие
