Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
Ведьма закрыла глаза и шумно вздохнула, проглотив горькую обиду. Когда-то давно её наставница говаривала ей, что любить – это больно, и лучше бы любой ведьме себя от этого оградить. И здесь Агне не справилась.
– Одного, – прошептала она, глотая непролитые слёзы.
– Что? – не поверила своим ушам девочка. В сердцах брошенные слова, пропитанные ядом, сказанные только для того, чтобы задеть и уколоть, оказались страшной правдой. У неё в голове не укладывалось, что Агне… её Агне могла воспользоваться той силой, от которой сама же ограждала Богданку. И не просто воспользоваться, а сознательно причинить кому-то вред.
– Я отправила на корм йотунам одного человека – Роя, – она посмотрела в полные замешательства глаза девочки и поняла, что для неё-то он навсегда останется безликим негодяем, одним из десятков таких же мерзких типов, которые ещё не раз встретятся на её пути. – Пассажира звали Рой. Часовой не был под моим контролем, хотя в его смерти тоже повинна я. И йотуны не приняли его…
Агне спрятала лицо в ладонях и, не в силах больше сдерживаться, заплакала. Никогда ещё Богданка не видела её слёз, оттого они ещё сильнее рвали её сердце.
– Ну, будет тебе… – она неловко обняла наставницу за плечи. – Ты не виновата в их смертях. Ты же просто защищала себя…
– Если бы я не обладала этим знанием… – Агне шмыгнула покрасневшим носом, пытаясь остановить непрошенные слёзы. – Я бы нашла другой способ. Но магия крови и разума не шла у меня из головы, словно затуманивая моё сознание и занимая все мои мысли. Весь день мне понадобился, чтобы решиться на этот обряд. Я знала, какими могут быть последствия, и даже представить не могла, что настолько страшными. Когда обращаешься к этим силам – не можешь знать наверняка, что именно они потребуют от тебя в уплату. Но всё равно должна быть готова расплатиться. Там, в море, вместе с Роем, в пучину на корм йотунам ушла часть моей души. Я чувствовала, как её живьём рвали на части. Вместо неё теперь чёрная, зияющая и звенящая холодом пустота. Она пугает меня и манит, соблазняет снова обратиться к ним. Попробовав это единожды – ты никогда не сможешь быть прежней.
Это был один из самых длинных монологов, которые Богданка когда-либо слышала от обычно не откровенничающей Агне. Девочка просто гладила её по волосам, успокаивая и успокаиваясь сама. Страдание ведьмы было настолько осязаемым, что впивалось в сердце Богданки когтистой лапой, сжимая его в болезненном спазме. Помимо воли по её щекам тоже покатились слезы.
– Ты чего? – Агне, несмотря на распухший, заложенный нос и собственное зарёванное лицо, принялась вытирать щёки девочки.
– Агне… прости меня… я не хотела…
– Ты не виновата, – она прижимала её к груди, успокаивая и успокаиваясь сама.
Они достаточно долго так просидели. Богданка почти перестала нервничать, когда ведьма заговорила:
– Я была примерно в твоем возрасте, когда случайно подслушала разговор моей наставницы с другой вёльвой. Нас же этому искусству никто не учил и не собирался – слишком могущественная сила, чтобы вкладывать её в руки каждой ведьме, – Агне отпустила Богданку, и та, по-турецки сложив ноги, забралась на топчан, пытаясь не пропустить ни слова. – Вёльва тогда вернулась из удалённой рыбацкой деревни, разграбленной речными пиратами.
Брать в деревне было особо нечего, поэтому они просто развлекались. Резали, насиловали, убивали. Угоняли на продажу молодых девушек. Среди них была необученная молодая ведьма. Настолько слабая, что сама не догадывалась о своей силе. Но, когда она злилась, скисало парное молоко; ссорилась с кем-то, и с обидчиком случались мелкие неприятности.
– У нас таких глазливыми называют.
– У нас их называют хэйд. Была она тогда лет на пять старше тебя, у неё на глазах убили всю семью, а саму угнали на корабль, где долго пользовали всей командой, но не убили, хотели продать. Она была ни жива ни мертва, когда к ней в очередной раз подошёл кто-то из пиратов, и сама не поняла, как обратилась к его разуму.
Она понятия не имела ни с какими силами работает, ни чем ей придется расплачиваться. Это был последний порыв человека, которому нечего терять. И пират её не тронул. Он взял нож и начал резать своих спящих товарищей, одного за другим. Кто-то проснулся, поднял шум, началась повторная бойня, из которой защитник девушки живым не вышел, но она сама смогла сбежать. Добралась вплавь до деревни – волны словно сами вынесли её к берегу, а под утро её нашла подоспевшая дружина ярла.
Эта история так и осталась бы никому неизвестной, если бы пьяные дружинники по кабакам не начали рассказывать друг другу шёпотом, как девка в одиночку больше дюжины пиратов отправила к богам на суд, а сама – целёхонька.
Тогда ей заинтересовались вёльвы. И решили проверить.
Одна из ковена нашла ту девицу уже на сносях. Хэйд молила вёльву, чтобы та помогла ей избавиться от плода. Живот её был большим и чёрным, а сама она почему-то очень боялась своего ещё нерождённого ребёнка, утверждала, что тот говорит ей страшные вещи. На тот момент она уже прославилась как местная сумасшедшая – кроме всего прочего, она была ещё свято уверена, что её защитник с корабля по ночам приходил к ней, и они вели долгие беседы, называла его своим мужем.
– И? Вёльва помогла ей?
– Нет, срок был очень большой. Она помогла только тем, что приняла роды и унесла ребёнка с собой.
– Она родила йотуна? Как были у нас в деревне?
– Йотуны из деревни вырывали души из детей, медленно убивая и занимая их место. Здесь же тьма поселилась в теле ещё нерождённого ребёнка до того, как он успел обзавестись собственной душой. Вёльвы воспитывали этого мальчика насколько могли. По слухам, он был неуправляем и очень жесток. Тьма в его сердце была гораздо сильнее любой любви, которой он был лишён и которую ему изо всех сил пытались дать разные наставницы. А набирали для него в няньки только вёльв, служивших Фригг.
Он и ныне жив. Очень сильный оракул. К нему можно обратиться с любым вопросом, любой просьбой, если готов заплатить запрошенную цену. И он всё выполнит, но иногда так всё извратит – что сам рад не будешь. Другие ведьмы поговаривали, что он – наместник тьмы на земле. Теперь ты понимаешь, что это
