Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Что же ты не убил меня, когда был шанс?
Король Севера непонимающе нахмурился и тут же расхохотался.
– Сам-то не понял? Ты был рядом с ним и не понял? От меня ты ничему не научился, Девятипалый! Столько лет прошло, а ты все позволяешь потоку нести себя куда угодно!
– О чем ты? – проворчал Логен.
– Байяз!
– Байяз? И что с ним?
– Я готов был вырезать на тебе кровавый крест и утопить в болоте вместе с остальными твоими бестолковыми идиотами, и сделал бы это с большим удовольствием, но тут этот старый лжец прислал весть.
– И?
– Я был ему должен, а он сказал отпустить тебя. Твою никчемную шкуру спас этот старый хрен, вечно лезущий куда не просят!
– Зачем? – прорычал Логен, не зная, что и думать. Он был очень недоволен тем, что узнает обо всем последним.
Бетод хихикал.
– Может, решил, что я кланяюсь перед ним недостаточно низко. Он спас тебя, его и спросишь. Если проживешь достаточно долго… в чем я сомневаюсь. Я принимаю твой вызов! Здесь. Завтра. На рассвете. – Бетод потер ладони. – Один на один, и кровавый поединок решит судьбу Севера! Так, как и должно быть, да, Логен? Как в былые времена? Как было в солнечных долинах прошлого, да? Бросим вместе кости еще один, последний раз? – Король Севера отошел от парапета. – Хотя кое-что с тех пор изменилось. У меня новый поединщик! И на твоем месте я бы вечером со всеми попрощался и приготовился вернуться в грязь. В конце концов, не ты ли любил повторять, что… – его смех медленно стих, – надо смотреть правде в глаза!
– Мясцо что надо, – сказал Молчун.
Стоило благодарить судьбу за жаркий костер и добрый кусок мяса, ведь бывали времена, когда у Ищейки и того не имелось. Правда, сейчас его мутило при виде истекающей соком баранины. Напомнило ему истекающего кровью Шаму Бессердечного после того, как Логен вспорол ему брюхо. Прошли годы, но Ищейка помнил, как кричали люди, как стучали щиты, как пахло кислым поˆтом и кровью на снегу. Помнил, будто все случилось вчера.
– Клянусь мертвыми, – пробормотал Ищейка, и его рот наполнился горячей слюной. – Как вы можете сейчас жрать?
Доу весело оскалился.
– С голодухи мы Девятипалому не поможем. Ему вообще не помочь. В том и смысл поединка, мужики бьются один на один. – Ткнув ножом в баранину и посмотрев, как кровь с шипением падает в огонь, он снова сел и задумался. – Ты веришь, что он сможет? Правда веришь? Ты помнишь ту тварь?
Ищейка вспомнил, как из тумана вышел гигант и обрушил татуированный кулак на Тридуба, ломая тому ребра. Ищейка содрогнулся всем телом, хотя в нем проснулся лишь отголосок того страха.
– Если кто и может побить эту тварь, – процедил он сквозь зубы, – я верю, что это Логен.
– Угу, – буркнул Молчун.
– Я не спрашивал, кто чего может. Я спрашивал, веришь ли ты, что он победит? И что делать, если нет?
Ответ на этот вопрос искать было невыносимо трудно. Во-первых, Логен будет мертв. Во-вторых, никакой осады не будет. Людей у Ищейки не хватит даже осадить ночной горшок, не то что самый неприступный город Севера. Бетод тем временем, как он может, отыщет новых друзей, призовет их на помощь, и война возобновится. Никто не сражается так отчаянно, как Бетод, если его зажать в угол.
– Логен сможет, – прошептал Ищейка, сжимая кулаки и чувствуя, как болит порез на предплечье. – Он должен.
Он чуть не рухнул лицом в огонь, когда его по спине хлопнула широченная ладонь.
– Клянусь мертвыми, еще никогда не встречал у одного костра столько кислых рож!
Ищейка поморщился. Вот уж кто точно не умел поднять настроение, так это безумный горец. Он вышел из темноты, улыбаясь во весь рот, а за ним – его детки, тащившие на плечах оружие.
Отпрысков у Круммоха осталось двое: один из сыновей погиб в горах, но Круммох не сильно переживал. К тому же он лишился копья: сломал об какого-то дикаря, как он любил повторять, так что самому ему носить ничего не пришлось. Дети с битвы не сказали ни слова, по крайней мере в присутствии Ищейки. Никто не хвастал, сколько врагов уложит. Раз побываешь в битве, и пылу может сильно убавиться. Ищейка знал это, знал слишком хорошо.
Зато Круммох радовался как ни в чем не бывало.
– Куда Девятипалый-то пропал?
– Уединился. Он всегда уединяется перед боем.
– М-м-м. – Круммох погладил свое ожерелье. – Говорит с луной, я не я буду.
– Да скорее сидит себе где-нибудь и срет.
– Милое дело – посрать перед поединком. – Круммох улыбнулся от уха до уха. – Логен больше всех любим луной, уж поверьте! Больше всех в Земном круге. У него есть шанс победить в честном поединке, и это лучшее, на что человек может рассчитывать, если выступает против демонической твари. Одна загвоздка…
– Всего одна?
– Пока ведьма с Бетодом, честного боя не ждите.
Ищейка глубже втянул голову в плечи.
– То есть?
Круммох покрутил деревянным амулетом в ожерелье.
– Можете представить, что она позволит Бетоду проиграть, и себе вместе с ним? Я – нет. Ведьма хитра и умна, знает разную магию. Благословения, проклятия… Всеми силами эта сука постарается навредить Логену и обставит все так, будто удача с самого начала была на стороне Бетода.
– И?
– Кто-то должен ее остановить, я считаю так.
Ищейка думал, что хуже уже не станет. И снова ошибся.
– Тогда удачи тебе, – пробормотал он.
– А-ха-ха, шутник ты этакий! Я бы и рад, но ведьма в крепости, а я не мастак лазить по стенам. – Круммох хлопнул себя ладонью по брюху. – Жира во мне вдвое больше, чем надо. Нет, нужен человечек небольшого росточка, но с крепкими яйцами. Позарез нужен, видит луна. Человек, гораздый карабкаться по стенам, остроглазый и твердо стоящий на ногах. У него должна быть быстрая рука и острый ум. – Тут он глянул на Ищейку и широко улыбнулся. – Не подскажешь, где бы нам такого найти?
– С хрена ли мне знать… – Ищейка спрятал лицо в ладони. – Ни одной сраной мысли.
Логен набрал в рот вина из старой фляги. На языке и в горле защекотало. Хотелось проглотить вино, однако он выдул его в пламя костра. Огонь взвился в стылый ночной воздух. Он вгляделся во тьму, рассмотрел в ней только три дерева да пляшущие тени.
Встряхнув флягу, он допил вино. В желудке приятно потеплело. Пусть сегодня духи поделятся. Кто знает, после поединка к ним он может больше и не воззвать.
– Девятипалый, –
