Александр Кудрявцев - Железные Волки. Время секир
– Может, помочь? – осторожно спросил он.
Хлопотавший над больной Ерофей лишь дернул костлявым плечом: «Не мешай!»
Глава 19. Чок-чок, пятачок
Он стоит босиком на влажной траве, в лицо дует речной сыростью. Ночь струится над землей гигантским черным змеем, течет сквозь голые, разрисованные завитками линий тела танцоров на берегу черной от темноты реки. Бухает невидимыми барабанами и гудит кострами, отражаясь в воде размытыми рыжими пятнами.
Люди на берегу пляшут вместе с пламенем. Сплетаются в гроздья, свиваются в многоножку и с криками распадаются на отдельные яростно сцепленные в танце клубки.
Один из танцоров чувствует взгляд Ратмира. Оборачивается. Скалит зубы и медленно манит рукой. Он ведет к лодке, тихо покачивающейся на волнах, Ратмир различает широкий зад, круглые бедра и узкие плечи. Это женщина. Из темноты дышит большая река: запах тины, рыбьей чешуи и неведомой опасности. Словно из темной воды на них смотрит что-то ужасное и живое. Смотрит и ждет.
Женщина, позвавшая Ратмира в лодку, знает об этом. Она немного дрожит, переступая борт, и снова манит за собой. Ратмир садится следом, и женщина берется за весла. Посудина мягко отчаливает, женщина гребет сильными рывками, покачивая крепкими грудями, похожими на спелые груши.
Они долго плывут на середину реки. Ноги Ратмира касается что-то холодное. Опуская взгляд, он видит, что у лодки дырявое дно, сквозь пробоины льется вода. Ратмир указывает на дыры разрисованной женщине. Та смотрит вниз, потом на Ратмира. И улыбается.
«Мы должны приносить дары. Это делает нас сильнее. Нужно сжигать мужчин так, чтобы была видна кость на руке или ноге. А женщин – так, чтобы была видна кость на спине или ребре. Оно забирает сожженных покойников. Но иногда оно требует живых».
Ратмиру становится не по себе. Из-за туч выныривает луна, и в ее свете в воде тускло блестит спина какого-то животного размером с лесного тура. Она покрыта костяным плавником, а чуть дальше из воды показывается длинный хвост, похожий на огромную змею. Из воды показывается уродливая голова с вытянутой пастью, усаженной рядами крупных кривых зубов. Немигающие глаза смотрят на людей в тонущей лодке.
Женщина улыбается, и Ратмир слышит, как стучат ее зубы. Даже сейчас, смертельно испуганная, она кажется красивой: длинный точеный нос, пухлые губы, чуть раскосые глаза, на подбородке ямочка. Светлые волосы распущены почти по пояс, на маленьких сосках нарисованы завитки, и Ратмир вдруг с ужасом понимает, что обозначают эти спирали.
Вернее, кого.
Чок-чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,Где твоя невеста, в чем она одета?Как ее зовут? И откуда привезут?[24] —
говорит нежный голос.
Красавица встает во весь рост и поднимает над головой тонкие руки, от чего лодка опасно кренится. Рядом раздается негромкий всплеск, и у борта показывается край громадного костяного гребня.
«Нет!» – кричит Ратмир, пытаясь вычерпать воду пригоршнями. Но лодка продолжает крениться, темная вода захлестывает левый борт.
Чок-чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,Где твоя невеста, в чем она одета?Как ее зовут? И откуда привезут?
«Не надо! Нет!» – кричит Ратмир, барахтаясь в холодной реке. Огромная спина оказывается совсем близко, черный горб медленно скрывается под водой. Гладкая поверхность реки блестит, отражая лунную дорожку. Ни лодки, ни девушки больше нет.
Ратмир вскочил на шкурах, мокрых от его горячего пота, увидел перед собой встревоженное лицо Ерохи и снова заснул. На этот раз – без сновидений.
Иногда он с трудом разлеплял веки, чувствуя чей-то взгляд. Ероха кивал растрепанной головой и скрывался за дверью. А Ратмир вновь проваливался в свое темное небо, в котором не было ничего, кроме покоя и умиротворения…
– Эй! Эй! – Ратмир проснулся от того, что кто-то осторожно тряс его за рукав.
– Снова ты, – сказал он, глядя в знакомое круглое лицо.
– Я это, я, – согласился Ероха. – Слишком долго спишь. День и ночь как убитый здесь валяешься. Не проголодался? А может, по нужде надо сходить?
– Дай поспать, – Ратмир перевернулся на другой бок и, уткнувшись лбом в стену, закрыл глаза.
– Слушай, это самое, – не отставал парень, – тебя наш посадник видеть хочет. Три раза уже приходил. Ты бы встретился с ним, пока Чудесник неладное не заподозрил – отчего, дескать, спишь все время. А то решит, что ты бес залетный, да и сожжет нас всех с потрохами.
– За добро свое переживаешь? – пробурчал Ратмир. – Так бы сразу и сказал.
– Переживаю, – признался Ерофей и перекрестился, – ну и за тебя маленько.
– Ладно, – Ратмир нехотя поднялся. – Где он, главный ваш?
– Я покажу, – засуетился тот. – Ты только умойся, а то он наругаться может. Строгий у нас Амвросий.
– И так сойдет, – угрюмо ответил Ратмир, пару раз пригладив пятерней волосы на ходу. Морщась от утреннего света из узкой щели в срубе, сунул ноги в широкие порты, опоясался мечом.
Ероха с уважением рассматривал черную рукоять оружия. Поцокал языком, выражая сдержанное восхищение знатока. Ратмир хмыкнул и заскрипел ступенями лестницы.
– В церковь, это направо? – спросил он Ероху.
– Направо, направо, – ответил ему снизу звучный бас.
Ратмир встретился взглядом с новым собеседником.
За столом сидел, строго выпрямившись, человек с кривым носом, одетый в черный балахон, подпоясанный простой веревкой. На груди поблескивал огромный золотой крест на толстой серебряной цепи. Он повернул лысую голову с остатками аккуратно причесанных по бокам седых волос и внимательно смотрел на Ратмира острыми, как иглы, глазами.
Тонкие губы на сухом лице растянулись в улыбке, но взгляд человека оставался прежним: холодным, внимательным, ясным.
– Сразу видно, что ты из новоприбывших, – сказал старик. – В моей деревне путь к истине знают все.
– Здравствуй, Амвросий Чудесник, – сказал Ратмир. – Говорят, ты видеть меня хотел.
– Правду говорят, – взгляд посадника цепко ощупал юношу с ног до головы. – Слышал, ты от самого князя сюда пожаловал. Вот и решил узнать, что это за дело, может, помощь какая нужна…
– Дело княжье, а не мое, – ответил Ратмир, поняв, куда клонит тот. – Хотел бы он сказать тебе, наверно, сказал. А раз нет, то и на меня зла не держи.
Амвросий пригладил густую белую бороду.
– Оно, конечно, дело княжеское, – протянул он, – а сам ты откуда? Что делать здесь собираешься? Временно у нас или как? Крещеный? Некрещеный?
– Монах Варфоломей покрестил меня в северных землях зиму назад.
