Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Бетод убит или схвачен?
– По особым пленникам ничего не могу сказать, сэр. Может, Бетода захватили наши союзники? – Поулдер резко и отрывисто засмеялся. – И если это так, то вряд ли он долго пробудет с нами, лорд-маршал. Верно я говорю, сержант Пайк? – Ухмыляясь, он чиркнул пальцем себе по животу и цокнул языком. – Скорее всего Бетода ждет кровавый крест! Ведь северные дикари так делают? Кровавый крест, да!
Вест не разделял веселья Поулдера.
– Позаботьтесь о том, чтобы пленников накормили и напоили. Пусть раненым окажут посильную помощь. Победителю следует проявлять милость.
Пожалуй, так и должен поступать вождь после битвы.
– Вы правы, лорд-маршал.
Генерал Поулдер четко отсалютовал Весту – ни дать ни взять образец подчинения – и поскакал прочь.
Вест спешился, собрался с мыслями и отправился вверх по долине. Пайк шел за ним, обнажив меч.
– Здесь все еще может быть опасно, сэр, – предостерег он.
– Нет, – пробормотал Вест. – Не думаю.
Подъем полнился людьми, живыми и мертвыми. Убитые всадники Союза остались там, где и пали. Хирурги – с окровавленными руками и мрачными лицами – помогали раненым. Кто-то сидел и плакал – наверное, по умершим товарищам. Кто-то молча пялился на собственные раны. Прочие выли и хрипели, прося помощи и воды. Уцелевшие давали им напиться, оказывая последнюю милость умирающим. Почти впритирку к горному склону в долину спускалась длинная процессия хмурых пленников, за которыми присматривали всадники Союза. Где-то в стороне лежали беспорядочные кучи оружия, брони и щитов.
Вест шел через лагерь Бетода, который за полчаса яростного боя превратился в настоящую свалку: тела людей и лошадей лежали вперемешку с поваленными остовами и пологами шатров, разбитыми бочками, сломанными тележными осями, воинским и поварским снаряжением, инструментами кузнецов и плотников. Все было втоптано в грязь множеством ног и копыт.
Посреди этого хаоса встречались, однако, островки спокойствия, которых словно не задело схваткой. Тут на костре висел кипящий котелок с рагу, там стояла аккуратная пирамидка копий, а рядом – табурет и точильный круг. Три разложенные постели образовали ровный треугольник; в изголовье каждой лежало по скрученному одеялу, и все бы хорошо, если бы сверху не валялся воин с раскроенным черепом.
Неподалеку офицер Союза стоял на коленях в грязи, обнимая павшего товарища. Весту сделалось дурно, едва он узнал этих двоих. Тот, что стоял на коленях, – его старый друг лейтенант Бринт; тот, что лежал неподвижно, – его старый друг лейтенант Каспа. Хотелось притвориться, будто не видишь их, и пройти мимо, но Вест переборол себя, сглатывая обильную горячую слюну.
Бринт, бледный, поднял на него заплаканные глаза.
– Стрела, – прошептал он. – Шальная стрела. Он даже меч выхватить не успел.
– Не повезло, – буркнул Пайк. – Не повезло.
Вест опустил взгляд. И правда не повезло. Из-под челюсти Каспы, едва видимое в бороде, торчало сломанное древко. Странно, крови было совсем мало. Каспа даже не запачкал формы – так, налипло немного грязи на рукав. Глядя в его остекленевшие глаза, Вест не мог отделаться от чувства, что старый друг смотрит на него. Покойный будто капризно кривил губы и укоризненно хмурился. Вест чуть было не спросил, мол, что не так, но вовремя опомнился: Каспа погиб.
– Надо написать, – пробормотал Вест, заламывая пальцы, – его семье.
Бринт жалостливо всхлипнул, отчего Вест вдруг разозлился на него.
– Да, надо написать.
– Да. Сержант Пайк, за мной.
Вест не мог оставаться подле них ни мгновением дольше. Он отправился дальше, покидая друзей – живого и мертвого, – и стараясь не думать, что не отправь он кавалерию в атаку, то один из приятнейших и самых безобидных его знакомых сейчас был бы жив. Нельзя стать вождем, не проявляя жестокости, однако жестокость – тяжелое бремя.
Вместе с Пайком он миновал растоптанный вал и ров. Долина постепенно сужалась, горы будто давили с обеих сторон. Трупов стало больше. Северяне, дикари, как те, что были в Дунбреке, и шанка беспорядочно лежали на взрытой каменистой земле. Вест заметил впереди стену крепости – обыкновенный замшелый холмик, у подножия которого валялось еще больше тел.
– Это там они держались семь дней? – недоверчиво пробормотал Пайк.
– Похоже на то.
Входом в крепость служила неровная арка в середине стены. Сорванные ворота лежали, разломанные в щепу. Приметив над входом три силуэта, Вест подошел ближе и с отвращением понял, что это три висельника. Болтаясь на переброшенных через парапет веревках, трупы словно вяло покачивали ногами. Толпа северян с мрачным удовлетворением смотрела на повешенных.
Один из них вдруг обернулся и одарил Веста злобной улыбкой.
– Так, так, так! Неужто старый друг Свирепый? – произнес Черный Доу. – Опоздал к раздаче? Ты, сынок, всегда медлишь.
– Возникли некоторые сложности. Умер маршал Берр.
– Вернулся в грязь, значит? Что ж, теперь он в хорошей компании. За последние дни в грязь вернулось много добрых людей. Кто теперь твой вождь?
Вест тяжело вздохнул.
– Я.
Доу расхохотался, и Веста от его хохота слегка замутило.
– Большой вождь Свирепый, кто бы мог подумать! – Он выпрямился и спародировал салют военных Союза на фоне трех висельников. – Познакомься с моими друзьями, они тоже большие люди. Это вот Крэндел Пронзатель, чуть не с самого начала сражавшийся за Бетода.
Доу качнул первый труп.
– Это вот Белобокий. Мастер выˆрезать деревню и прибрать к рукам землю.
Доу раскрутил второй труп, и тот завертелся сначала в одну сторону, затем в другую.
– И наконец Щуплый. Таких крепких подлюг я еще не вешал.
Третьего висельника изрубили чуть ли не в мясо: броня с золотой чеканкой была помята и выщерблена, на груди зияла большая рана, а седые волосы слиплись от крови. Под культей на месте отхваченной пониже колена ноги натекла багровая лужа.
– Что вы с ним делали? – спросил Вест.
– Со Щуплым-то? – Из толпы вышел здоровенный горец, Круммох-и-Фейл. – Порубили его в бою, вот что, сражался он до последнего.
– Точно, – подтвердил Доу и, глядя на Веста, осклабился еще шире. – Но это не помешало нам его вздернуть.
Круммох засмеялся.
– Никак не помешало! – Он глянул на три висящих трупа. – Чудесная картина, а? Говорят, в том, как болтается в петле висельник, открывается красота мира.
– Кто это так говорит? – спросил Вест.
Круммох пожал широченными плечами.
– Они.
– Они? – Вест подавил приступ тошноты и прошел в крепость. – Кровожадный сброд.
Ищейка снова потянулся за фляжкой. Пьянея, он чувствовал себя лучше.
– Давай уже, делай свое дело.
Молчун вогнал ему под кожу иголку, и он скривился. Ощерил стиснутые зубы и зашипел. Мало было тупой боли, так теперь и новые прелести добавились: острая боль от иглы и жжение, когда сквозь плоть
