Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
– Да другая бабушка, – мрачно произнес Фа Линь, потирая ладонью лицо. – По отцу.
Ну, разумеется, теперь все стало в разы понятнее. У Ван Цина появилось ощущение, что он и правда при падении приложился головой. С бабушкой Бию – мрачной женщиной, которая больше всего после смерти мужа любила тишину и одиночество, они почти не общались. Она жила за городом и крайне редко куда-то выбиралась.
– Если вы мне ничего не объясните, я поверю Куан Ли, что мне нужна психбригада, – в замешательстве произнес Ван Цин.
– А я давно тебе это говорю! – указал на него пальцем Фа Линь.
– Мальчики, – одернула Юйлань, – ну хватит.
Фа Линь взлохматил волосы еще сильнее и подался вперед, упираясь локтями в колени. Ван Цин вопросительно посмотрел на него.
– Го Юн сломал твою флейту, пока носился с ней, – сказал Фа Линь. – Ты на ней не то что сыграть ничего не смог бы, ее и в руки взять было страшно. Бамбук треснул во всю длину.
– Чего? – переспросил Ван Цин. – А-Юн? Но она была как новая, когда вы подсунули мне ее во время постановки.
– Угу, – буркнул Фа Линь, роняя подбородок на сложенные домиком ладони. – Потому что это была другая флейта.
Пальцы мелко закололо от воспоминания о гладком, твердом бамбуковом корпусе, о прикосновении к коже холодного змеиного узора на нем. В голове пронесся звук пронзительной плачущей ноты – Ван Цин успел сыграть ее, когда только поднес к губам эту флейту, прежде чем все тело окутала боль. В каком смысле она была «другая»?
– Эта флейта принадлежит бабушке Бию, – произнесла Юйлань. Она встала и дошла до низкого столика в центре гостиной, чтобы вернуться с двумя кружками: для Фа Линя и Ван Цина. Отдав их братьям, она села на место и продолжила: – Дедушка до самой смерти очень берег ее. Вы его не помните, он умер, когда вы были еще совсем маленькими.
Ван Цин обхватил кружку ладонями, но не мог заставить себя отпить чай, хотя в горле пересохло. У него не получалось уловить суть разговора и хоть как-то сопоставить все, что объясняли брат с сестрой.
– То есть… – сказал он, – та флейта, которую мне показывала утром Минако…
– Была испорчена этим несносным ребенком, которого ты, между прочим, и разбаловал! С Лун Анем заодно! – рявкнул Фа Линь, едва успев проглотить набранный в рот чай, прежде чем начать говорить. – До постановки оставалось мало времени, и мне пришлось решать вопрос так, как я умею!
Так вот что имела в виду Минако, говоря, что у них произошла заминка, когда Ван Цин встретил ее в коридоре по дороге в павильон? Приготовленную флейту сломал А-Юн, и Фа Линь пытался найти ей замену?
Юйлань дотянулась до брата в кресле и сжала его плечо.
– А-Линь, тебя никто не винит. Но флейта, которую ты взял у бабушки, очень древняя. Как ты вообще попал в дедушкин кабинет?
– У меня есть ключи, забыла? – вздохнул Фа Линь. – Бабушки не было дома – соседка сказала, она ушла за травами, а это на целый день. Мне некогда было дожидаться ее или искать в лесу, чтобы спрашивать разрешения! А флейту эту я помню с детства. Это единственный выход, который пришел мне на ум в тот момент.
Юйлань улыбнулась и снова взяла на руки свою кошку, которая настырно ластилась к ней.
– Я знаю, как ты серьезно относишься к своей работе. И к моему исследованию тоже. Спасибо, А-Линь.
Ван Цин, который все это время переводил взгляд то на брата, то на сестру, произнес:
– То есть вы хотите сказать, что было проще смотаться к бабушке Бию за флейтой, чем найти ее в магазине?
Фа Линь сверкнул в полумраке глазами – свет они так и не включали, и единственным освещением оставались лампы в коридоре и на кухне. Он крепче сжал в ладонях кружку с чаем и едва не выплеснул его на пол, когда подался вперед.
– Где ты видел в магазине флейты с такими узорами?! Это тебе не кофе пойти купить! Ту, что тебе принесла Минако, сделали на заказ! Единственная похожая была у бабушки!
Ван Цин примирительно поднял вверх одну руку, потому что во второй так и продолжал держать чай.
– Извини-извини. Но откуда она у бабушки Бию? Я никогда не слышал о том, чтобы она или дедушка играли на каких-то музыкальных инструментах.
– Они и не играли, – перевела на него взгляд Юйлань. – Эта флейта передается в семье Фа из поколения в поколение строго по мужской линии уже много столетий.
– Сто… столетий? – запнувшись, переспросил Фа Линь. – Да она выглядит как новая!
– Потому что ее правильно хранят. Дедушка завещал ее отцу, но тот так и не забрал. Бабушка Бию говорила мне, что передаст ее сразу тебе.
Фа Линь сделал такое лицо, что Ван Цину стало смешно, несмотря на весь этот абсурдный разговор. Наверное, у него было такое же, потому что он впервые слышал о чем-то, что передавалось в семье Фа из поколения в поколение. И это была флейта? Что же в ней такого?
– А мне она зачем? – спросил Фа Линь. – Я не коллекционер. У меня в квартире только все самое необходимое для жизни. Не люблю то, что просто лежит и собирает пыль.
О, это была чистая правда. Дома у Фа Линя не найти ни статуэток, ни мягких игрушек, ни сувениров, – ничего из того, что хоть как-то бы захламляло жилое пространство. Или делало бы его не таким скучным, как всегда, добавлял про себя Ван Цин. Сплошной минимализм.
Юйлань вздохнула и покачала головой:
– Это семейная ценность.
– Сколько же ей лет? – спросил Ван Цин, чувствуя, что кружка перестала греть пальцы, потому что чай полностью остыл, а он так и не сделал ни глотка.
Сестра пожала плечами:
– Не знаю, А-Цин. Около тысячи. К сожалению, до нас она дошла почти без истории. Наверняка с ней что-то было связано.
– Бред какой-то, – буркнул Фа Линь. – Что с ней может быть связано? Просто старая вещь. Ладно, очень-очень старая и хорошо сохранившаяся вещь.
Юйлань с улыбкой взглянула на него.
– Может, тебе стоит поговорить с бабушкой Бию?
Фа Линь выставил перед собой раскрытую ладонь.
– Ну уж нет, спасибо! Я вернул флейту на место до того, как она пришла домой, пока он тут дрых! – он кивнул на Ван Цина. – Мне некогда заниматься этим и дальше.
Между ними воцарилось молчание. Тихо мурлыкала Шанжи на коленях Юйлань, и это был единственный звук, наполнявший
