Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер

Попытки, оказывающейся провальной.

«Я готов поддержать тебя».

«Мне не за что оправдываться. Что бы про меня ни говорили, это уже не имеет никакого значения».

«Есть те, кто готов встать на твою сторону. Пойдем со мной к Старейшинам».

«Уходи!»

Вернись-вернись-вернись…

Внутри будто что-то щелкнуло, как вставшая на место кость или попавший в замочную скважину ключ.

Когда получилось, наконец, сделать вдох, Ван Цин подавился воздухом.

Мир включился снова. За секунду, как родился когда-то из полной пустоты. И его было слишком много.

– А-Цин! Ты меня слышишь?

– Юйлань, успокойся, не мешай мне.

Куан Ли? Это был ее голос. Звенел, расходясь в стороны эхом, как крик в пересохшем глубоком колодце.

Ван Цин снова вдохнул и на этот раз почувствовал отвратительный резкий запах, от которого к горлу подступила тошнота. Он попытался приподняться, но руки до сих пор ничего не чувствовали – не получилось даже нащупать пол или хоть что-то, на что можно было бы опереться. Вонь никуда не исчезала, так что все, что Ван Цин сумел, – это отвернуть голову, утыкаясь носом во что-то мягкое.

До виска осторожно дотронулись, а резкий запах наконец пропал. В голове немного прояснилось, и Ван Цин с трудом заставил себя открыть глаза. Перед лицом было что-то светлое.

– Как он?

– Ван Цин? Слышишь меня?

– «Скорая» будет только через полчаса, на дороге авария.

– А-Цин!

Ван Цин поморщился. Каждое слово впивалось в череп длинными иглами. Он почувствовал, как с его лба аккуратно, еле касаясь, убрали волосы. Пряди щекотно скользнули по коже. Осознание произошедшего проявлялось обрывками, толчками. На нем все еще был длинный костюм, но только нижний его слой – ткань была более тонкой и приятной на ощупь. Это Ван Цин понял, когда попробовал пошевелиться.

Первым, что он ясно увидел, оказалось бледное лицо над ним в обрамлении длинных волос. Сверху на него внимательно смотрели темные глаза. Лун Ань. Ван Цин понял, что лежит головой у него на коленях и по-прежнему ощущает прохладное прикосновение к лицу – Лун Ань продолжал держать руку у его виска, едва касаясь кожи кончиками пальцев. Светлая пелена, что маячила перед ним, когда он попытался отвернуться от какого-то резкого запаха, была просто его одеждой – Ван Цин осознал, что в тот момент утыкался ему лицом в живот.

– Снова здравствуйте, – послышался голос Куан Ли сбоку.

Ван Цин моргнул и осторожно, опасаясь, что вернется тошнота, перевел взгляд в сторону. Куан Ли сидела рядом на полу, держа в руке ватный тампон. Именно от него и шел этот отвратительный запах. Ван Цин содрогнулся от одного воспоминания о нем.

– А-Цин.

Юйлань тоже была здесь. Ее лицо полностью побледнело настолько, что стали заметны маленькие, совсем светлые веснушки на верхней части щек. Ван Цин взял ее руку, когда она протянула к нему ладонь, и мягко сжал ее.

– Я в порядке, – сказал он. Даже от собственного голоса начинала сильнее болеть голова.

– Лучше тебе и правда быть в порядке, иначе я уложу тебя в больницу, – грозно произнесла Куан Ли. Несмотря на строгость, говорила она куда тише, чем обычно. Наверное, жалела его голову, которой будто успели поиграть в футбол.

Ван Цин улыбнулся, снова посмотрев на нее, но стараясь при этом не особо шевелиться.

– Зачем мне в больницу, когда есть ты?

Куан Ли поджала губы и сунула ватный тампон в маленький пакет. Справа от нее стояла раскуроченная аптечка, вокруг которой валялись упаковки с бинтами, таблетки и какие-то пузырьки из темного стекла. Пока Ван Цин осматривался, в поле зрения попал Фа Линь. Он стоял за спиной сидящей на полу Юйлань, поддерживая правую руку левой, и опять грыз излюбленный заусенец на большом пальце.

– Хватит объедать себе руки, – сказал Ван Цин и все же сделал усилие, чтобы приподняться. – Я в порядке.

Лун Ань придержал его за плечи и помог сесть. Голова кружилась, и Ван Цину пришлось снова опереться на него. Фа Линь тем временем стремительно багровел, хотя до этого тоже был бледным, как полотно.

– В порядке? Ты рухнул, как подкошенный! Голову мог себе расшибить!

– Не расшиб же, – Ван Цин поднял руку и прижал ладонь ко лбу.

Юйлань погладила его по плечу и перевела взгляд ему за спину.

– Хорошо, что Лун Ань был рядом.

– Да уж, – сварливо произнесла Куан Ли. – Все могло быть куда хуже.

Ван Цин нахмурился. Он чуть развернулся, чтобы посмотреть на Лун Аня. Только в этот момент тот позволил себе пошевелиться и сесть удобнее. Все это время Ван Цин чувствовал только его дыхание собственной спиной. Он поймал его, не дав ему упасть?

– Лун Ань… – не зная, что сказать, Ван Цин замолчал. – Извини, я не хотел срывать постановку.

Куан Ли тут же вмешалась:

– При чем тут постановка сейчас? Ты вообще ел сегодня, привидение? – Она дотянулась до его руки и прижала пальцы к запястью, прощупывая пульс. – О, уже лучше. Что там со «скорой»?

Фа Линь постучал телефоном по раскрытой ладони.

– Ждем.

Ван Цин помотал головой, несмотря на то что в виски тут же словно гвозди вбили.

– Не надо! Я правда не поел с утра. Сейчас замучаемся им объяснять все, зачем это нужно?

Юйлань встревоженно посмотрела на него.

– А-Цин, у тебя был обморок. Ты долго был без сознания.

Ван Цин вздохнул. Его уже перестало мутить, а головная боль не была чем-то новым – с ним уже случалось сотрясение. Разбираться со «скорой» и ехать в больницу ему точно не хотелось. Мысли напоминали море после кораблекрушения: уже все тихо, но вокруг куча обломков, и не поймешь, что нужное, а что – нет. Не получалось ухватиться ни за что.

– Я в порядке, – произнес он уже в третий раз, взглянув на сестру. – Юйлань, правда. Мне просто нужно отдохнуть. Куан Ли и сама сможет все проверить, когда захочет. Я полностью здоров.

Куан Ли с Юйлань переглянулись. Фа Линь посмотрел на них и тихо выругался себе под нос, затем поднес зазвонивший телефон к уху.

– Да! Нет, уже очнулся. Пока вы едете, можно отправиться к праотцам!

– А-Линь! – укоризненно произнесла Юйлань.

Фа Линь поморщился и отошел в дальнюю часть павильона, скрытую тенями, продолжая ворчать в трубку, видимо, общаясь с врачами «скорой». Ван Цин только сейчас решился нормально осмотреться. Они по-прежнему были среди старых деревянных стен. Свеча на столе, рядом с которым он очнулся, давно погасла, а успевший растаять воск