Гирделион. Безродное дитя - Святослав Игоревич Брызгалов
– Кстати, я всё хотел спросить. Откуда он? – поинтересовался Ак-Сат, заметив движение юноши.
– Отец подарил, – незамедлительно ответил юноша.
– Можно взглянуть? – попросил мужчина разрешения у Аверина. Аверин не отказал, он всецело доверял учителю. Юноша протянул мужчине кинжал, а тот взял его с каким-то даже благоговением, словно получил дар небес. Ак-Сат продолжительное время рассматривал изогнутое лезвие со странными написанными на нём каракулями, провёл рукой по рукоятке кинжала богато украшенной разных цветов кристаллами.
– Эти камни ничего не стоят, обычные блестяшки, – проговорил Аверин.
– Да, я вижу, – произнёс в ответ Ак-Сат, – Этот кинжал по-своему ценен. Это подарок отца? Храни этот дар. Может и тебе он не раз спасёт жизнь.
Ак-Сат вернул кинжал Аверину и напомнил ему, что пора бы уже выбрать оружие. И Аверин выбрал. Он поднял со стола длинный прямой меч, с заточенным с двух сторон лезвием. Ак-Сат почитал меч, считал его продолжением воина. Как и Бёрн. Аверин помнил друга и почитал учителя. И сделал свой выбор, опираясь на эти знания. Более того, когда Ак-Сат возвращал ему кинжал Моргана, Аверина как будто током ударило, и он осознал, что именно к мечу его тянет больше всего.
Но после того, как все выбрали своё «личное» оружие, Ак-Сат потребовал теперь от каждого взять мечи со стола. И началось новое обучение. Ак-Сат демонстрировал, как правильно делать махи, как эффективнее и быстрее достигать точки нанесения удара. Какую траекторию выбирать исходя из позиции. Он требовал от учеников повторения своих действий. Указывал на ошибки. Взмах – разворот – замах – удар. Укол – удар с разворота – взмах. Аверин ненароком сравнивал его искусство с танцем Бёрна, свидетелем которого он стал на корабле. Это было завораживающе. Аверин словил себя на мысли, что с удовольствием бы посмотрел на сражение Ак-Сата и Бёрна. И воистину не понимал, за кого бы он болел всей душой. Спустя столько времени Ак-Сат стал для него самым родным и близким человеком в мире. Но Бёрн, столько раз поддерживающий его, не бросивший в беде, спасший из лап разбойников, оставался очень близким другом, не смотря на события, произошедшие на корабле.
– Аверин, не отвлекайся! – Ак-Сат заметил задумчивость ученика. И Аверин продолжил с энтузиазмом повторять движения учителя. Меч весил немало, и Ак-Сат, видев, что ученики уже начинают выматываться, давал передохнуть, а затем вновь требовал приступать к тренировкам. Он говорил, что тело привыкнет и меч станет продолжением воина. «Тренироваться следует регулярно, чтобы ваши движения стали естественными!»
«Не держите меч, пусть он держит вас!»
«Доводите движение до конца, и не прерывайтесь!»
Столько и ещё много других важных моментов проговаривал Ак-Сат, обучая древнему искусству боя. И являлось правдой то, что это было настоящее искусство.
Последующие дни Ак-Сат чередовал занятия. Один день ученики целый день занимались постановкой ударов, на следующий тренировались с оружием, а через день производили спарринг. Конечно же, всё это обильно разбавлялось разминочными упражнениями и пробежками. Интересным моментом являлось то, что Ак-Сат в дни работы с оружием, позволял полдня проводить за тренировками с тем оружием, которое избрали ученики. Но оставшиеся полдня следовало посвящать работе с мечом. В такие дни Арану он забирал с собой. Было видно, что работе с луком он отводил особое внимание. Ак-Сат утверждал, что при должном умении Арана сумеет дать отпор и бойцу ближнего боя. Но для такого уровня требовалось больше времени. Гораздо больше, чем он обычно отводил для своих учеников. Кстати говоря, сколько ещё оставалось обучаться и когда, наконец, они смогут пройти испытание – так и оставалось неясным. Аверин задавал ему этот вопрос несколько раз, аргументируя это тем, что боится за судьбу друзей, но Ак-Сат успокаивал юношу, утверждая, что во что бы то ни стало, друзья будут спасены. В редкие дни, когда Аверин смел усомниться в словах учителя, Ак-Сат давал ему новый повод поверить в свои слова, хотя и не говорил прямо, где находятся Сорон, Бёрн и Эллий. Мужчина говорил, что после испытания они в полном составе ринутся на помощь и вызволят товарищей Аверина из плена, а иначе шансов спасти их – нет. И Аверин верил, сам не понимал почему, но верил всем сердцем словам Ак-Сата. Складывалось впечатление, что учитель точно знал обо всём, что говорил, и о том, что происходит с друзьями Аверина в данный момент.
Глава двенадцатая. Испытание.
– Проснись и пой!!! – Ак-Сат, как обычно, ворвался в казарму и загремел посудиной, – Сегодня важный день. День вашего Испыта-а-а-ания, – он уж очень театрально протянул последнее слово.
– Что-о?! Испытание?! Уже?! – вскочил с кровати Ронни, – Я готов!
Он принялся шустро одеваться, запихивая в рот булочку, оставшуюся с ужина. Иногда он пёк необычные булочки из муки перетёртых растений. Когда она испёк первые такие сдобы, все очень сильно удивились, но никто не решился спросить у него, откуда он достал ингредиенты. Аверину же стало очень интересно, как Ронни смог испечь булочки в тех условиях, в которых они все были. Явно же парень не в магазин сбегал. И Аверин выяснил, что отец и мать Ронни были травниками старой закалки. Они знали какое растение и для чего можно было применять, и некоторым премудростям успели научить сына. Правда он учился не охотно, считая травничество позорным занятием для мужчины. То ли дело – воинское искусство. И Ронни в то время ни за что бы не подумал, что их знания окажутся такими ценными. Имперец показал Аверину какие цветки и как именно нужно перетирать, чтобы из них получилась правильная мука, из которой можно испечь проньки. Проньки, так он называл эти пирожки и никак не мог объяснить почему именно так они называются. Проньки и всё тут.
– Ну а как иначе? – говорил он.
Ронни показал Аверину ещё пару растений, которые можно было бы использовать для быстрого восстановления сил. Правда и то и другое впоследствии вводит человека в состояние лихорадки. То есть человек может использовать части двух этих растений для того, чтобы суметь преодолеть очень большие расстояния, но принимающий такой допинг человек должен быть готов к тому, чтобы после целый день пролежать в бреду
