Бессмертный двор - Павел Сергеевич Иевлев

— Если ты ещё раз помянешь при мне Дом, то удивишься моему словарному запасу!

* * *

Церемония прощания состоялась в семейной крипте. Пожилой гоблин-дворецкий, Альфонсо, вынес две урны с прахом и поставил их на алтарь Киноринха, нефилима смерти. Его символы: череп, лодка и червь — на барельефах, украшающих скромное помещение. Крипта пуста, родители — первые члены семьи, умершие на Дулаан-Захе. Две простые ёмкости из оружейной стали начнут здешний некрополь, в котором предстоит однажды упокоиться и их потомкам.

— Знаешь, что это для меня значит? — шепнул Эдрик сестре. — Что между нами и смертью никого не осталось. Мы следующие.

Гоблин прокашлялся, призывая к вниманию, и торжественно сказал:

— Согласно воле Теодана и Нетрис Колловски, их тела были преданы огню в оружейных горнах, а их прах будет замурован в стенах этого святилища, чтобы, цитирую… — гоблин торжественно водрузил на нос очки, развернул потрёпанную тетрадь и ровным голосом прочитал: — «…никакая некромантская сволочь не добралась…»

Марва не удержалась и фыркнула.

— Узнаю папеньку, — шепнула она брату.

Альфонсо неодобрительно покосился на девушку, и она немедленно сделала строгое лицо.

— Итак, — продолжил гоблин, — сегодня мы прощаемся с Теоданом и Нетрис, которые прожили меньше, чем планировали, но провели эти годы в неустанных трудах на благо разумных Альвираха. Они оставили после себя долгую память, крепкое хозяйство и многообещающее потомство. Хотите сказать что-то о них, дети?

— Э… — выдавил из себя растерявшийся Эдрик, — ну… они нас вырастили. Да. Как-то вырастили.

— Они желали нам добра, — добавила Марва. — Наверное. Каким они его себе представляли.

Гоблин подождал и, убедившись, что на этом прощальные речи окончены, продолжил:

— Теодан и Нетрис отплыли с Лодочником за Край. Пусть Киноринх, Великий Червь, Владыка Мёртвых примет сих разумных в Граде Осуждённых и будет милостив к их душам. На этом церемония окончена, поминальная тризна накрыта в малой трапезной.

* * *

Неофициальная библиотека Альвираха

…Конец жизни не так печален, как принято думать. В посмертии своём мы все вольёмся в Край, вернув взятое оттуда при жизни, но конечность существования не горе, но благо. Забвение — главный дар Цага, смерть — главный дар Киноринха. Вместе они дают нам надежду.

Не печальтесь о смерти, ни своей, ни близких. Не будь её, мир бы застыл в оковах бесконечного бытия, в кандалах безнадёжной неизменности. Уходящие освобождают место остающимся, а конечность бытия придаёт ему смысл. Лишь осознав, что срок наш отмерен, мы становимся способны на свершения. Бессмертные же застывают как мухи в янтаре, как только достигнут достаточного.

Не бойтесь Града Осуждённых, бойтесь Бессмертного Двора.

* * *

Проповедь бродячего монаха-скорбца, Кифри Беспамятного, записанная последователями вопреки его запрету

* * *

Пока они шли от крипты до центрального здания поместья, Марва спросила:

— Как ты думаешь, они нас хоть чуть-чуть любили?

— Мне кажется, да, — ответил Эдрик, — как-то по-своему. Может быть, они просто не умели.

— Любить?

— Да. Не знали как. Я только недавно задумался: а каково им пришлось вообще? Быть полудрау в Бос Турохе ничуть не более приятно, чем быть «не тем Колловски» в Кисгодоле. Ты что-нибудь знаешь о семье матери?

— Нет, — покачала головой девушка, — знаю, что до замужества она была Нетрис Тенебрис. Но и то случайно: копалась в её украшениях, когда мне было лет семь, увидела гравировку.

— Она взяла фамилию мужа. Нехарактерно для Бос Туроха, да?

— Наверное, братец. А почему?

— Может быть, потому что там ненавидят драу. А может, наш дедушка тоже не был образцом чадолюбия. Не припоминаю, чтобы мама хоть раз ездила в город… Это был союз двух изгоев, Марв, им негде было научиться любви.

— Но при этом они всё равно отправили меня в Кисгодоль! Зная, как там относятся к полукровкам и боковым ветвям Дома!

— Может быть, отец считал, что это закалит твой характер.

— О да! — хмыкнула Марва. — У него получилось. Моим характером теперь можно резать стекло, а моей слюной травить грунгов в подвале.

— Тогда постарайся не плевать в мой бокал, — ответил Эдрик, галантно открывая перед сестрой дверь в трапезную. — Выпьем за их посмертие?

— Ты думаешь, мне уже можно пить вино?

— Думаю, немного можно. Родители умирают не каждый день. Да и кто тебе запретит?

— Ах да, я же сирота. Не могу привыкнуть. Так и жду окрика: «Что ты там делаешь, Марвелотта? Что бы это ни было, немедленно прекрати!» За них, брат! — девушка взяла со стола бокал.

— За них, сестра!

Они отсалютовали бокалами и выпили.

— Вкусно, — удивилась Марва. — Я в детстве пробовала тайком, мне не понравилось. Показалось, кислятина.

— До вина надо дорасти. Слушай, а как они умерли? В сообщении было просто «…в результате трагической случайности, соболезнования, бла-бла…». Что случилось-то?

— Так ты не знаешь? — удивлённо раскрыла глаза Марва.

— Нет, откуда?

— Их убили.

Глава 2

Дротик, кинжал и пуля

Эдрик поставил бокал на стол и с удивлением спросил:

— Но, Марв… я не понимаю, если наших родителей убили, то почему нет расследования? Да, Колловски не любили в Бос Турохе, но это семья крупных землевладельцев, входящая в Совет латифундистов. Налогоплательщики и члены общины. Это не должны были оставить вот так!

— Ну разумеется, тут был дознаватель от города. Альфонсо! — позвала она гоблина.

— Да, госпожа Марвелотта.

— Марва, Альфонсо!

— Как будет угодно госпоже Марвелотте.

Гоблин поклонился, держа в руке бокал. Девушка страдающе закатила глаза.

— Расскажи брату, как умерли родители.

— Я не видел, как они умерли, госпожа Марвелотта.

— Просто расскажи ему то же, что и мне.

— Я принёс господам хозяевам обед. Я постучал в дверь кабинета. Мне не ответили, но они часто не отзывались, если были увлечены работой. Я открыл дверь и вошёл. Поставил поднос на стол и сообщил, что обед подан. Ответа не было. Я заглянул в комнату-архив и обнаружил их тела на полу в луже крови. Убедившись,