Небо в кармане 4 - Владимир Владиславович Малыгин
Подхватил свой окровавленный китель, пробежался по карманам. Пусть из них уже и без меня всё выгребли, но проверить всё равно нужно. А вдруг что-то пропустили? И оставлять его здесь не буду, нельзя.
Осторожно спустился с насыпи, бочком-бочком, скользя по присыпанной снегом обледеневшей щебёнке, прыгнул на раскинувшееся в ямке тело, вбивая, заталкивая его глубже в снег, потом ещё сверху присыпал. Сначала ногами накидал, разламывая наст и проваливаясь по пояс сам, потом и руками подсыпал. Чем тщательнее спрячу, тем позже его найдут.
Пусть это и Российская Империя, но губерния Варшавская, чужая, и жандармы при дороге здесь тоже чужие. Своих-то приходится опасаться, а уж этих-то...
Очень мне не понравилось, что в вагоне меня чуть не прибили. И спокойно выволокли в коридор, протащили по нему до тамбура, дверями хлопали. И выкинули в ночь из вагона. Почти. И ни одна сволочь не почесалась. Где это сопровождение? Где слежка, присмотр? Все наши договорённости? Нет ничего в действительности. Так что лучше я всё сам, всё сам. Целее буду.
Подхватил китель, огляделся по сторонам, не забыл ли чего лишнего? Лишнего ничего не оказалось, а что снег разворошил, так мало ли отчего он разворошился? Зверьё баловалось, к примеру. Выкинул кто-то из поезда что-то съедобное, вот звери и накинулись на добычу. И подрались, само собой, снег притоптали.
Ещё и сгустившиеся облака надежду на скорый снегопад внушали. Вон как небо заволокло тучами, звёзд практически не видно. Даст Бог, к утру повалит снежок и всё тут засыплет. И до весны никто никого не найдёт. Если зверьё не доберётся, само собой. Но так даже лучше будет, наверняка подобное здесь случается, и ещё одними обглоданными костями у дороги больше будет…
А ведь насчёт снегопада я не ошибся. Пока добирался до избушки, а для этого пришлось снова карабкаться на насыпь, с неба посыпался снежок. И заметил я его не по тому, что снежинки на щеках таять начали, нет. Щёки к тому времени сравнялись по температуре с окружающим воздухом и таять снежинки никак не могли, просто на ресницы упали, и я то и дело рукой смахивал досадную помеху с глаз. Только тогда и догадался насчёт начавшегося снегопада.
С будкой обходчика я не ошибся. Она это. Осталось только внутрь попасть. А попасть необходимо, и чем быстрее, тем лучше. Щёки-то я точно поморозил. Насчёт пальцев не уверен, но их я тоже не чувствую. Но пальцы хоть можно поочерёдно в рот совать, чтобы хоть немного согрелись. Попробовал греть руки всем мужикам известным способом, сунул их в штаны, в пах. И быстро вытащил, не сработало. А холоднее стало, даже затрясло от озноба.
Как бы уже не обморозился. Это поначалу тепло было, когда адреналин в крови бушевал, когда ползал и двигался активно. Кстати, это ползание в снегу меня окончательно и заморозило. Одёжка-то промокла и быстро промерзать начала. И организм перестал справляться с холодом. И меня уверяли, что снегопад несёт с собой потепление? Соврали!
Мудрить не стал, первым делом в покрытое изморозью оконце стукнулся и отступил на шажок. С той стороны кто-то зашевелился, размытое пятно в свою очередь попыталось на улицу выглянуть, но закономерно через наледь ничего не увидело. Тогда я ткнулся в двери, но стук рукой получился совсем уж никудышным, поэтому развернулся и замолотил по двери каблуком.
Повезло, что внутри не испугались, не стали долго и нудно выспрашивать, кто там и зачем поздно ночью в гости припёрся. Сообразили, что просто так ночью зимой, да ещё посреди перегона, в дом не просятся, и просто открыли вход. Так я внутрь и валился, и снова спиной вперёд. И упал бы на пол, не подхвати меня хозяин под руки.
Знакомая боль в пояснице, только что тупая и не доставляющая особых хлопот, неожиданно сейчас, в безопасном тепле избушки, стала особенно болючей и резкой. И сознание, только что успешно боровшееся с трудностями и лишениями снаружи, внутри не выдержало и подвело. Понятно, почему. Расслабилось оно при виде жаркой печки, почувствовало шкурой царящее в домике тепло, вдохнуло носом вкусные мясные запахи какой-то еды. В общем, в очередной раз отключилось. И звука плотно закрывшейся двери я уже не услышал.
И очнулся не привычно сразу, как это уже бывало, а утром, когда в окошко вовсю пробивались лучи низкого зимнего солнышка.
Первым делом вытащил из-под толстого ватного одеяла руки и осмотрел их. Пальцы замотаны какими-то тряпками, смутно что-то напоминающими, все в пятнах какого-то жира. Значит, всё-таки отморозил. А лицо? Потянулся к щекам и передумал — смысла нет такими руками себя ощупывать, всё равно ничего не пойму. Зеркало бы…
Огляделся. В единственной комнатушке этого домика никого не было, если не считать большого рыжего и пушистого кота, вольготно расположившегося на той самой печке. За чугунной дверкой невеликой кирпичной печурки изредка лениво потрескивали горящие дрова, охапка их аккуратно была сложена чуть сбоку, чтобы случайная искра, вылетевшая из топки, не учинила пожар. Кот лежал на небольшом уступе, привалившись боком к белёной трубе, над такой же небольшой духовкой, из открытой дверцы которой торчали задние части голенищ обыкновенных серых катанок-валенок. Без калош, кстати.
Чугунная же плита с одной конфоркой перекрывала топку, на ней, точнее на границе с боковой кирпичной стенкой томилась небольшая кастрюлька, и пыхал паром из носика закопчённый чайник.
Это было первое и, пожалуй, самое главное, на что я обратил своё внимание. И только потом отметил и вешалку с дождевиком, и стоящий рядом с вешалкой серого цвета овчинный тулуп. Обуви, кроме как выглядывающих из духовки валенок, не увидел.
Судя по всему увиденному, хозяин отлучился ненадолго и скоро должен был объявиться. На обходе, наверное, где же ему быть.
Зеркала на стенах я тоже не заметил, а вот небольшой столик как раз под оконцем углядел. Как углядел и стоящую на нём жестяную коробку, в которой обычно хранили сахар. Или печенье. Или то и другое вместе.
Иконка в углу напротив входной двери, оплывшая
