Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
«Ну вот, выслушивать соображения очередного старого властолюбивого хрыча».
– Хочу, ваша милость, очень.
Сложив столовые приборы на тарелке, Маровия откинулся на спинку кресла и устало вздохнул.
– Я бы вообще предпочел отказаться от королей, чтобы у всех в стране были равные права и равная ответственность перед законом, чтобы каждый мог принять участие в управлении и мог сам выбирать себе вождя. Не нужны ни король, ни знать, пусть будет только закрытый совет, избираемый народом и перед ним же отвечающий. Скажем так, закрытый совет, открытый для всех. Что скажете?
«Кое-кто назвал бы это изменой, остальные – безумием».
– Я скажу, что ваши соображения похожи на сказку.
– Отчего же?
– Бо́льшая часть людей только и ждет, чтобы ими командовали. Им проще слушаться, нежели самим принимать решения.
Верховный судья рассмеялся.
– Возможно, вы правы, но все переменится. Восстание наглядно это продемонстрировало. Мало-помалу, шаг за шагом все переменится.
– Уверен, лорд Брок на троне – не тот шаг, который мы хотели бы предпринять.
– Лорд Брок действительно имеет сильные притязания на трон и по большей части думает лишь о себе. Тут я с вами согласен, наставник. – Маровия откинулся на спинку кресла, сцепил руки на животе и сквозь прищур уставился на Глокту. – Что ж, хорошо, передайте архилектору, что на сей раз я выступлю заодно с ним. Если нейтральный кандидат с хорошей поддержкой заявит о себе, я отдам ему свои голоса. Надо же, закрытый совет объединяется, кто бы мог подумать! – Он медленно покачал головой. – Воистину, странные времена…
– Воистину, ваша милость. – Глокта встал, поморщился, перенося вес на больную ногу, и зашаркал через сумрак кабинета к двери.
«Очень странно, что наш верховный судья столь философски отнесся к тому, что не сможет завтра выиграть. Человека спокойнее я в жизни не встречал». Взявшись за ручку двери, Глокта на мгновение замер. «Можно подумать, что он знает нечто, неведомое нам. Или у него в голове созрел некий план».
Глокта обернулся и спросил:
– Могу ли я доверять вам, верховный судья?
Маровия, с ножом в руке, резко взглянул на полковника.
– Занятно и необычно слышать подобный вопрос от человека вашей профессии. Будьте уверены, что я действую в своих интересах. Я же буду уверен, что вы действуете в своих. На этом наше взаимное доверие исчерпывается. Вы умный человек, наставник, и нравитесь мне. – Маровия вонзил вилку в мясо, выпустив ручеек крови. – Вам стоило бы найти себе другого начальника.
Глокта вышел из кабинета.
«Какое заманчивое предложение… Но у меня их и так вдвое больше, чем надо бы».
Узника, сухопарого и жилистого типчика, как обычно, раздели, накинули ему на голову мешок, а руки надежно сковали за спиной. Глокта смотрел, как Иней тащит его из подвалов в сводчатую комнату, и пленник едва поспевал, запинаясь и шлепая босыми ступнями по холодному полу.
– Найти его оказалось не так уж трудно, – доложил Секутор. – Он сразу отбился от компании и шатался по городу, не желая исчезать, как вонь – из сортира. Взяли ночью.
Иней рывком усадил узника на стул.
«Где я? Кто меня схватил? Что им надо? Минуты ужаса перед тем, как все начнется. Страх, беспомощность, спазмы отвращения. Мою память освежили всего день назад в руках очаровательной магистра Эйдер. Правда, отпустили меня, не тронув».
Узник сидел перед ним, его голова клонилась на сторону, мешковина впереди то поднималась, то опускалась от прерывистого дыхания.
«Сомневаюсь, что ему повезет так же».
Глокта лениво посмотрел на потолочную роспись. «Наш старый друг Канедиас», – подумал он, глядя в суровые глаза фигуры на фреске: та широко раскинула руки на фоне яркого огня.
«Делатель упал, пылая огнем…»
Глокта не спеша взялся за тяжелый молот, взвесил его в руках.
– Давайте уже начинать, – сказал он, и Секутор с видимым удовольствием сдернул мешок с головы узника.
Навигатор сощурился, когда в глаза ему ударил яркий свет лампы. Лицо его было сильно обветрено и изборождено глубокими морщинами, голова – обрита, как у священника.
«Или скорее как у раскаявшегося предателя».
– Вас зовут брат Длинноногий?
– Да, да! Из благородного ордена навигаторов! Поверьте, я ни в чем не виноват! – затараторил он. – Я не совершил ничего противозаконного, нет. Это мне совершенно не свойственно, ведь я законопослушный человек. Не понимаю, чем вызвано подобное жестокое обращение! Чем?! – Тут он заметил, что от Глокты его отделяет совсем не письменный стол, а тускло поблескивающая наковальня. – Орден навигаторов всеми уважаем, и я в нем занимаю видное положение! – октавой выше заголосил узник. – Исключительное положение! Навигация – самый мой выдающийся талант, поверьте, самый выдающийся в…
Глокта обрушил кувалду на наковальню с таким грохотом, что и мертвый ожил бы.
– Хватит! Болтать! – Маленький человечек моргнул, раскрыв рот, но верещать перестал. Глокта опустился на стул и помассировал искалеченную ногу, боль от которой распространилась на спину. – Вы даже не представляете, сколько мне еще работать и как я устал. Каждое утро я просыпаюсь с ужасом, ведь подъем для меня – настоящая пытка. Лежа на рассвете в постели, я уже ощущаю себя разбитым. Вас только привели, а дело уже начинает меня выматывать, и посему мне глубоко и искренне плевать, сможете ли вы ходить, сможете ли видеть или контролировать кишечник остаток своей невероятно короткой и наполненной болью жизни. Вам ясно?
Навигатор выпучил глаза на Инея, что навис над ним исполинской тенью.
– Ясно, – прошептал он.
– Хорошо, – сказал Секутор.
– Оффень ховофо, – добавил Иней.
– Действительно хорошо, – подтвердил Глокта. – Ответьте, брат Длинноногий, числится ли среди ваших выдающихся талантов сверхчеловеческая невосприимчивость к боли?
Узник тяжело сглотнул.
– Нет.
– Тогда игра заметно упрощается: я задаю вопрос, вы отвечаете, точно, верно и – что важнее всего – кратко. Я понятно выражаюсь?
– Полностью вас понимаю. Мне не позволяется говорить, кроме как…
Иней ударил его под дых, и навигатор сложился пополам.
– Это значит, – прошипел Глокта, – что ответить следовало просто «да».
Альбинос ухватил кряхтящего навигатора за ногу и опустил ее на наковальню.
«Ох и неприятно же босой ногой вставать на холодный металл. Стопы, они такие нежные. Впрочем, холод металла – не самое страшное, и что-то мне подсказывает, что брат Длинноногий скоро это выяснит».
Иней защелкнул кандалы на лодыжке навигатора.
– Прошу простить за этакую безыскусность, – вздохнул Глокта. – В свое оправдание могу сказать лишь, что в нашем деле трудно заниматься творчеством. Крошить человеку ноги кувалдой, это так…
– Пвоваифно? – подсказал Иней.
Секутор резко захохотал под маской, и Глокта невольно растянул губы в улыбке.
«Да ему и правда стоило не в палачи пойти, а в комедианты».
– Прозаично! Лучше не скажешь.
