Штурмуя Лапуту - Юрий Павлович Валин
А сейчас лежать Уксу надоело. Дотянулся до вырубленного Лоуд костылика — потом уже сам обрабатывал ножом, обрабатывал, да все равно на оглоблю костыль похож — поднялся на ноги. Уже на обе, на больную ступать вполне можно, но разумнее поберечь. Проковылял меж стволов-башен и орешника…
Лоуд сидела на берегу «линзы», прямо на пирамиде сложенного костра — отыскать сухие и подходящие сучья здесь было непросто, с секвой ветви не особо-то падали, а стволы свежего орешника — сомнительное топливо. Пришлось наскребать дрова по всему острову, но случая поджечь так и не представилось. Пуста сфера в этом районе бездны, несудоходна, за эти дни только один корабль прошел, да и то очень далеко, может и вообще показалось. Потерпевшие кораблекрушение вновь остались без оптических приборов, великолепная гномская подзорная труба осталась припрятанной на Сан-Гуаносе вместе с остальным барахлом.
— Прогуливаешься? — пробормотала Профессор, не отрываясь от лицезрения бездны. — Мог бы лежать, старательно выздоравливать, не мешать научной деятельности.
Укс фыркнул и осторожно присел на уложенные дрова.
Насчет научной деятельности напарница не то что шутила, но преувеличивала. Безусловно, процесс осмысления, формулировки и построения версий возникновения и функционирования здешних странных миров продолжался, но в связи с отсутствием бумаги и невозможностью вести записи, откровенно пробуксовывал. Идей у Лоуд мелькало по обыкновению много, но как их зафиксируешь, когда гениальный профессорский умище непрерывно выдает новые и новые?
— Будет тебе тетрадь. Или блокнот. Я не забыл, — заверил Укс. — При первой возможности.
— Пора бы. Собственно, что толку в возможностях, если мы нажитое непосильным трудом оборудование и документацию регулярно профукиваем? Скатились в заплесневелый каменный век.
— В ореховый.
— Не вижу почвы для иронии…
Заговорили серьезно. Собственно, варианты плана действий уже сформировались, требовалось выбрать и согласовать самый оптимальный.
…— Что-то мне твое решение на планирование не особо нравится, — проворчала Лоуд. — Нет, некая логика прослеживается, но риск-то… Ты и сам не в лучшей форме, пускаться на авантюры в таком физическом состоянии стремно. Конечно, проверять девицу все равно придется, тут не спорю, но с этим моментом можно и повременить. Ты бы ее все-таки для начала отсексуалил, раз уж время имеется. Людям во время траха свойственно приоткрываться чуть шире обычного. Это даже самых скрытных индивидов касается. Понимаю, она тебе всё так же хаотично то нравится, то не нравится, но тут не обязательно срочно и окончательно определяться. Поставь небольшой интимный практический эксперимент, это не так рискованно, как брать шмонду «на дело». Секс — это нормально, не надо бояться этого процесса. Благо, некоторые ограничения подвижности нижних конечностей в подобных опытах роли не играют. Мне почему-то кажется, что хищно догонять ее и брутально заваливать вообще не придется. Уж прости, но подозреваю — не очень-то она невинна и робка в этой области личных контактов.
— Этого и опасаюсь, — сердито пробурчал Укс. — Надурит. Физически она вполне способна лихо отжечь. И, подозреваю, что не только мы эксперименты норовим провести, она-то тоже постоянную «научную работу» продолжает.
— Гм… — Лоуд задумалась. — Возможно, ты и прав, у меня тоже такие мысли возникали. Я опыты над собой вот прям перепонками чую и спинным мозгом реагирую. Хитрая девчушечка. Между прочим, нестандартная ситуация — который день рядом, а мы ее разгадать не можем. У нас все же изрядный опыт, а тут откровенно буксуем. Главное, она же и не молчит — много рассказала, не особо наврала. Толку-то.
— Логос определенно подтверждает — верхушка айсберга вполне реальна, с этим она не обманывает. Проблема в реальном соотношении открытого и скрытого.
— Почему именно «верхушка айсберга», а не «плавник акулы»? Думаешь, она не настолько хищная? Подозреваешь, что на самом-то деле льдисто-фригидная?
— Да отстань ты с этой сексуальной составляющей, не в ней дело. Как вообще получилось: она рассказала нам много, не врала, достаточно подробно отвечала на вопросы, а по сути ничего не сказала? Почему мы до сих пор не поняли, сколько ей лет и как ее звали в старой жизни? Да чего там сопли жевать, мы даже не знаем, как она выглядит. И это без всякой магии.
— Парадокс, согласна. Только эта тайна меня и спасает, а то бы со скуки залезла на секвойю, и с вершины как наша Го выла. Интереснейшая загадка, я даже не помню, чтоб мне такие жизненные теоремы подкидывали. А вот насчет внешнего вида ты преувеличиваешь. Мы знаем, как она выглядит. Просто она умеет «казаться».
— Прекрасная формулировка, от обладательницы трех профессорских степеней именно такого глубокого и безупречного объяснения и ждешь. Она гарантированно не оборотень, не профессиональная актерка-лицедейка, магия если и присутствует, то ничтожное количество. И она «умеет казаться». Ну, теперь-то все понятно.
— Я не утверждала, что все понятно, — обоснованно возразила Лоуд. — Я про внешний вид — манипулирование им очевидно. Просто производимое впечатление на людей ориентировано, нас — нормальных дарков — не так-то просто запутать.
— Да как? Даже непонятно, какой длины и масти у нее волосы. Как она может менять у себя на голове без расчески, магической иллюзии, всяких химий и этого, как он… электро-фена?
— Полагаю, это талант. Редкий. Ой, Уксик, а дело-то плохо. Ты к ней явно неравнодушен, она тебя весьма волнует. Возможно, это любовь.
— Ну да. А еще я ее боюсь. Не до дрожи и паники, конечно, но довольно ощутимо. Твои намеки-подначки «поди и трахнись» не так уж бестолковы. Всё верно — это недурная проверка. Но мне стремно. Если она умеет так облегчать и снимать боль, следовательно, она не хуже умеет и обратное.
— Ах, в этом смысле. Да, тут я недопонимала. Туплю. А что, она реально с болью так ловко управляется? Мне подумалось, что ты слегка притворялся.
— Смысл-то?
….Вот тот момент Укс тоже помнил очень отчетливо. Нога, добротно перевязанная и зафиксированная, ныла и горела. Ничего особо мучительного, подобные травматические ощущения хорошо знакомы и не смертельны, но от этого не становятся приятнее. Больной полулежал, терпел, философски колол орешки рукоятью ножа, аккуратно ссыпал ядрышки на кусок обшивки древнего самолета, служащий импровизированной миской. Орехов уже не хотелось, наелся, но делать все равно было нечего.
Воровка остановилась в двух шагах. Укс
