Штурмуя Лапуту - Юрий Павлович Валин
— Случилось чего? — поинтересовался больной, раскалывая очередной орех.
— С ногой могу попробовать помочь?
— Что с ней помогать? Теперь просто ждать. Воспаления, слава богам, нет, отлежусь, побездельничаю.
— Можно попробовать ускорить восстановление, снять отек. Меня учили этому, хотя и не очень преуспели.
— Ладно, доучивайся, — согласился Укс. — У нас уйма времени.
— Да, «Генриетта» только дней через десять мимо нас пройдет, — девушка опустилась на колени и занялась повязкой.
Укс отметил, что смешно прилипшего к ее ступне папоротникового листа уже нет — успела стряхнуть. Чутко на взгляды реагирует…
… потом осознал, что и сам чутко реагирует, хотя и не на взгляд, а на прикосновение.
Это был не массаж, и уж точно не растирание. Пальцы, похожие на детские, порядком исцарапанные, скользили, почти не касаясь. Но видимо, все же касаясь, поскольку нудная тупая боль и чувство отека начали уходить.
Прикрыв глаза, пилот прямо-таки наяву видел-чувствовал, как утекает по поврежденным сухожилиям, сосудам и мышечной ткани нездоровое напряжение. Облегчение уже разошлось вверх и вниз — до бедра и ступни — раньше там вроде и не болело, но вот сейчас выяснилось — тоже болело, очень было напряжено. Ух, насколько легче…
Он сквозь ресницы смотрел на чудо-лекаршу: полностью сосредоточена, густая прядь падает на глаз, сейчас длинная прядь, очень женственная. Но руки — вообще блаженство, так бы и… Странно, ведь касается гораздо ниже.
С возбуждением Укс совладал, отогнал. А может, оно и само ушло — момент был краток, и этим еще более странен. С другой стороны, понятно — когда боль убирают, организм очень радуется, и немедля славному человеку-спасителю норовит отдаться целиком и полностью. Хотя раньше организм особой томной тяги именно к лекарям абсолютно не испытывал, например, когда док Дулиттл плечо вправлял, так и вообще исключительно об отвратительных погодах разговаривали, да слегка ругались.
Укс очнулся. Процедура закончилась, девица разминала уставшие кисти рук, делала характерные стряхивающие движения, направленные в сторону, куда-то под побеги молодой лещины.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Укс. — Прямо сразу полегчало.
— Это ненадолго. Вечером нужно повторить. Если бы не трещина в кости, шло бы намного легче, — пояснила девица.
— Наверняка. Но ты весьма искусна в лечении.
— Куда мне. Совсем не на то меня учили. Прислуга я, массажистка — самый низкий статус. Я же рассказывала. Настоящая медицина — искусство избранных.
— Тебе виднее, я разве что в воздушных полетах что-то понимаю. Но насчет имени-то что будем делать? Как тебя именовать? Все же неудобно, вот помогаешь, боль сняла, а имени всё нет.
— Вы мне больше помогли. А имя… назовите, как хотите. Я всё обещала рассказать, всё и рассказала. Но имя вспоминать не хочется, какой смысл, оно же там навсегда осталось, пора забыть. Назовите как-нибудь подходяще, вы знающие, везде летали.
— Ладно, придумаем что-то подходящее, — легко согласился Укс.
Имя… да как ей имя дашь, если непонятно, что за человек?
Вообще-то история воровки в ее собственном автобиографическом изложении выглядела незамысловато. Родилась в бедной многодетной семье, в захудалой деревушке, но повезло — родителям удалось отдать-пристроить дочь в услужение еще в малом возрасте. Стала служанкой, потом знающие люди руки девочки глянули, сочли подходящими, отдали учиться на массажистку. Там, конечно, более редкое и благородное ремесло, деньги иные, пощедрее. Но из-за недостатков внешности и нехватки способностей была заведомо негодна к постельному массажу, так что о действительно больших заработках и мечтать было нечего. Ничего, работала с небогатыми, но относительно обеспеченными женщинами и старичками, там доход поскромнее, но вполне ценили клиенты. За учебу хозяевам почти всё выплатила-возместила, на свое жилье начала копить, но тут случилась неприятность. Совершенно случайно оказалась свидетельницей преступления, кто и зачем клиента убил, вообще не поняла, но видела убийц. Пришлось убегать в чем была, гнались, хотели свидетельницу прирезать и в море кинуть, чудом выкрутилась…
…— Я у мага спрятаться хотела. Был знакомый, приличный маг, в возрасте, я бы ему за помощь сполна заплатила. Он пообещал. А ночью шум, вламывается кто-то, крики, охранники с кем-то схватились. Полыхнуло магией, вроде бы… Прихожу в себя — ночь, двор какой-то. Небо странное. А при мне только и осталось, что одеяло, а ни сумки, ни кошеля. Собаки воют. Думаю — да где я, что случилось, это же не наш город, вообще все чужое, даже нормальных звезд нет, орут в проулке какие-то пьянчуги. Всё, конец, сейчас поимеют и придушат. Обошлось, но я в этом проклятом Герцогстве два месяца пыталась понять, что и как происходит, да как оттуда выбраться. Совсем же неправильный мир. Островки эти странные парят, боги совсем иные, цены на рынке ужасные, а местным вроде бы всё так и надо.
— Это да. Нормальной рыбы тут вообще не купишь. Острова называются, а сущее мракобесие и невежество! Прозябает народ в счастливом неведении. А там-то? В твоем родном мире?
— О, у нас нормально. Рыбы хватает, и речной, и морской. В устье реки живем, рыбаков много, рыбный рынок огромный, всё свежее. И вообще просторно. У нас если на запад, так пустынные земли до конца мира, и никаких бездн. Ну, про конец мира это иносказательно, у нас считается, что земля большая и круглая, а не вот это всё… с бездонной бездной и островками заколдованными. Тут, конечно, тоже жить можно, но уж очень странно. И потом, у меня там деньги спрятаны, все накопления, клиенты есть, репутация. Мне обязательно вернуться нужно. Каким угодно способом, но вернуться. Мне там больше нравилось.
— Не удивляет. Денежки, вольные земли, рыбный рынок — это ли не счастье? — согласилась Профессор.
На первом допросе воздухоплаватели не наседали. Не было особого смысла давить. Воровка рассказывала достаточно много, на вопросы отвечала охотно, детали поясняла. Ловить противоречия и нестыковки следовало без спешки. Вообще неглупа воровка — довольно гладко втюхать связную байку о маге, который за разумные денежки готов пистолет продать, это нужно уметь. Кстати, как пояснила Профессор напарнику, пистолет вовсе не в честь писателя был назван. Писатель был Вольтер, а пистолет — Вальтер с инициалами П. П. К., спутать легко. Тем более, тот Вольтер-писатель тоже был не чужд конструкторской мысли — стул себе изобрел, так и назвали — вольтеровский. Лоуд, знающая
