Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер
– Понапрасну гадаешь. – Я вскинулся, выйдя перед Ливием. – Нет злого умысла в том, что Сильва травмирован смертью девы. Нечего пенять на нас.
– Вы проявляете себя как ненадёжные партнёры. Я не уверен, что могу продолжать сотрудничество с вами…
Ливий поднял два пальца, прервав речи Плиния. Подойдя к письменным принадлежностям, он достал перо, обмакнул в чернильницу и изящным взмахом откинул уголок карты. На нетронутой части, склонившись, вывел несколько латинских слов.
Плиний не смотрел на послание: он пялился на губы Ливия, словно ждал, когда тот выйдет из роли и что-то произнесёт. Ливий закончил и постучал кончиком пера по надписи, как палочкой по песку при общении со мной. Плиний не свёл с Ливия взора, придвинул кончиками пальцев карту к себе и сподобился опустить взгляд.
– «Могу ли я написать своё имя?» – прочитал Плиний и посмеялся. – Нет. Разумеется, нет. Я принимаю оплату в звуках, что вы вкладываете в своё имя. Это мелодия души. – Он прикрыл глаза и помахал рукою перед носом, будто вдыхал аромат свежей лепёшки. – Какая-то западня, не находишь, умник?
Ливий раздумывал, водя пером по собственной шее. Я сказал:
– Возьми моё имя.
– Оно предсказуемо непредсказуемое, – на выдохе произнёс Плиний, оттягивая ладонями кожу лица; его глаза сделались впалыми и страшными, когда он зыркнул на меня. – Не такое твердолобое, как ты сам, грубиян. Твоё время ещё наступит, не серчай. Сдаётся, ты меня даже удивишь, Сателлит, но сейчас…
Плиний подлетел, будто не касаясь пола, к Ливию и обошёл его со спины. Он провёл костяшками пальцев по линии скул Ливия, и я напрягся всем телом.
– Сейчас мой голод сможет утолить только вкусное, сочное имя твоего друга. Оно пахнет болотами и полынью. Как горько, что он потерял голос, я в совершенной растерянности! – Плиний обхватил голову Ливия и разверзнул губы пальцами. Он раздвинул челюсть, нащупывая язык и оголяя островатые зубы. – Поищем твой голос, а? Ну же, пискни, змеёныш.
Моё зрение заволокла кровяная сетка – я уже не видел ничего, кроме Ливия, взглядом влажных глаз просившего о помощи. Он не издал ни звука, потому что не мог.
– Сдурел?! Это тебе конь на рынке, что ли?!
Я схватился за варварские одежды, потянув на себя, и через миг получил мощный удар с ноги в грудь. С грохотом я свалился на подставку с копьями – оружие погребло меня под собой. Успел заметить безупречную стойку, в которой застыл Плиний: корпус опущен к полу, о который опирался руками, левая нога согнута, а правая вытянута в мою сторону. Голубые глаза не могли принадлежать человеку. Как только длинные волосы Плиния опустились, он выпрямился и предупредил:
– Никогда не прикасайся ко мне без разрешения, слизняк.
Ливий бросился ко мне. Он нащупал мою руку, помогая подняться. Реальность поехала – от удара или общей нездоровой атмосферы. Мышцы расслабились, но вместе с тем я стал более гибок.
Похлопав Ливия по плечу, я завёл его за спину и, нагнувшись неудачно, попытался взяться за оружие. Но едва не упал, не совладав с притяжением. Я развязно захохотал, обтёршись щекой о пол, и всё-таки поднял копьё. Опущенное остриём в пол, я держал его нелепо, пошатываясь.
– Сильно же я приложил тебя, – присвистнул Плиний.
– А-а-ага, – оскалившись, протянул я и прокрутил копьё. Оступился, но не упал. – Оп. Извини, не шибко р-разумею кур-риный язык! Что ты сказал?
У Плиния вытянулось лицо от удивления. Но он не растерялся, сузил глаза и спросил:
– Ты напился? Когда же успел? Или это особенность какая?
– Ко-ко-ко-ко! – Выпятив нижнюю губу, я покачал сложенной как крылышко рукой. – Так тебя и слышу… А петухи говорят… – Я пьяно отпружинил и кинулся с копьём на Плиния. – Ку-ка-ре-ку!
Плиний приготовился отразить мой удар, но взметнулся пурпурный шлейф – и между нами возник Ливий. Он выставил ладонь, останавливая, и моя рука с занесённым копьём зависла. Сквозняк всколыхнул волосы, выпавшие из-под спавшего капюшона. Мне вспомнилась жуткая фреска в зале жреческих коллегий.
Янус, останавливающий косу Сатурна ладонью.
«А что, если и нам придётся однажды…» – хмельную мысль я не додумал.
– Какой смелый немой мальчик! – Плиний восторженно захлопал в ладоши. Кружась, он облокотился о плечо Ливия и прошептал ему в ухо, едва касаясь губами волос: – Ты защитил меня, я тронут. Возможно я… А?
У меня заскрипели зубы, и я готов был сорваться и придушить Плиния, но Ливий выкрутился, схватил перо, обмакнул его, вывел на собственной ладони слово и показал ему.
Увиденное вызвало взрыв смеха, но Ливий уже помахивал рукой в прощании, забирая меня. Подхватив за талию, а руку закинув за шею, Ливий выволок захмелевшего меня на свежий воздух.
– Открой, что ты там написал? – Я пихнул его локтем в бок, но он, слегка покраснев, покрутил ладонью перед лицом. – Ты что же, ругнулся? Ты в самом деле с двойным дном, Ли…
Он закрыл мой рот и жестом показал, чтобы я молчал. Я покивал – когда освободился, с опаской обернулся на табернакулу: никто не услышал, что я едва не ляпнул имя одного из нас.
Тянуло гарью от костров – я выдыхал её с собственными спиртовыми парами, ощущая отвратительную вязкость во рту. Гуляки из знати, которые страдали от собственных страстей по утрам, заслужили это, но что насчёт меня? О Бахус!
Хмельная мысль совершила конный забег и пришла в точку неприязни к Плинию Иллариону Клавдию и безграничного уважения к поступку отшившего его Ливия.
– Шельма-а! – Ноги заплелись, и я упал на него, наваливаясь всей массой. Ливий издал кряхтящий звук под моим весом, но удержал меня. – Боги испытывают нашу дружбу! Помнишь, что нам предрёк тот гаруспик?
Ливий с выдохом покачал головой, направляя шаг к палатке. Я с упорством врос в землю, желая растянуть беседу.
– Нет, ты послушай. Этот этруск – марсово войско к его дверям! – посмотрел на нас, десятилетних мальчуганов, потом на вонючую баранью печёнку и сказал: «Вы как огонь и вода. Боги против вашей дружбы!»
Ливий поморщил нос с улыбкой, и весь мой смех иссяк. Я вспомнил, что так делала Кирка, когда её веселили наши шалости, а она не хотела подавать вида. На меня навалилась несусветная тоска по утраченным временам.
– Не ему решать, в общем, – пробубнил я, – и не богам.
Ливий потупил очи. Я выдохнул в ладонь, одуревая с собственного дыхания.
– Вздремну, пожалуй. Может, попустит. – Приподняв тент, я наполовину влез в палатку, но кто-то потыкал меня в поясницу. – Да что ещё? Проклятье…
Держась за спину, я выгнулся и обнаружил перед собой
