Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

– Здравствуй, разбойник. За столом вёл себя скромно, пил травяной отвар, а в одиночку надрался? Весь лагерь на уши поставил. – Плиний счёл по моей угрюмой физиономии, что нравоучений достаточно. Он засунул голову обратно со словами: – Заходи уже.

В тусклом свете свечей разглядел брошенные атласные подушки, курильницы, стрелковое и холодное оружие в треугольных подставках. Посередине – высокий широкий пень, на котором растянули пожухлую карту, кропотливо выведенную тонким пером. На пне стояли гусиные перья в кубке и чернильница. Над столом возвышались Плиний с Ливием. Мой спутник водил по карте, сосредоточенно морща лоб, на который упало несколько прядей.

– Верный у тебя товарищ, Сателлит. Нашёл тебя заблудшего, вернул сопротивляющегося и голого в лагерь. Ты страшен в гневе. – Плинию, по-видимому, доставляло удовольствие подкидывать дровишек в конфликт. – А ты проклинал его и желал, чтоб после смерти Прозерпина отправила его в самую гнусную клоаку подземного мира.

– Так прямо и ругался? – угрюмо переспросил я.

– Слово в слово. Как такое можно стерпеть? С таким другом и враг не нужен.

Стук – зазвенели перья в подставке. Мы с Плинием разом обратили взоры на Ливия, который разгладил карту и сказал:

– Провокационные речи бессмысленны, они сбивают с толку. – Он облокотился о пень. – Впрочем, мы торгуемся всё утро, а значит, впору сделать перерыв. Я скажу, чего ты совсем не понимаешь, Плиний Илларион, но ты не сочти за грубость.

– Дерзай, юнец. Научи меня.

Плиний облизнулся в оскале – безумец словно питался негативными эмоциями.

– Настоящие чувства – любовь, дружбу, преданность – их, представь себе, не разбить словам. Возьми два прутика лещины: согни их, оскорби их, прокляни их – они не сломаются. – Ливий посмотрел глаза в глаза, и у меня дрогнул кадык. – Можешь разлучить их на долгие годы, разбросать по разным сторонам света, но помни, когда они соединятся, – он с грустью улыбнулся, – ты потерпишь тысячу неудач в попытке сломить их.

Последние слова срезали жидкие хлопки. Плиний издал наигранный смешок, ударив ладонь о ладонь, и приторно возразил:

– Против топора им не выстоять.

– Как и твоим рукам, – недобро усмехнулся я и изобразил, как отсекаю кисть. – Мы перейдём к делу или нет?

Плиний вытянул губы трубочкой и с уважением присвистнул. Я упёр кулаки в бока, чувствуя взгляд Ливия на себе и старательно избегая смотреть в ответ. Когда его взор остыл и потупился в карту, я расслабил плечи.

Плиний провёл пальцем вдоль вен рек, испещривших карту:

– Пока ты смотрел сладчайшие сны, Негоциатор поведал мне, что вы ищете магические фолианты вашего правителя – дескать, в них содержатся таинства обо всём на свете, от чтения звёзд до божественных мистерий. Подробностей ваш подозрительный друг не раскрыл, но я не буду пытаться, у вас своя морока, а у меня – своя. – Плиний развёл медные пряди над ухом и подцепил острыми ногтями зёрнышко, которым кормил Эгиду. Он подбросил его в воздух и поймал ртом. – Я предложил Негоциатору выгодную сделочку: за имя я назову город, в котором вы найдёте рукописи Нумы Помпилия.

Я чуял подвох, и он не заставил себя долго ждать.

– Однако смею напомнить, что я не только бесстрашный покоритель сцены, но и морей. Как скиталец со стажем, предлагаю свою скромную кандидатуру в спутники. – Плиний с усмешкой прикрыл глаза, коснувшись груди.

– И какой тебе прок с этого путешествия? – спросил я.

Плиний выставил два пальца перед моим носом и прошелестел осенним ветром:

– Два прока. – Опустил средний палец и направил указательный на Ливия. – Твоё полное имя.

Цена, названная чудаком, как ни крути, была баснословна. Ведь Ливий выдумал обвести Плиния вокруг пальца, «растянув» предложение до шести имён, чтобы использовать только один номен, не попасть впросак и не потерять душу. Но наши аппетиты возросли, как и плата за них.

Я поймал взгляд Ливия и покачал головой, призывая не вестись на проигрышную сделку. Тот поступил благоразумно и выкроил время, попросив дать ответ на закате. Он следил за кругами, что выписывал Плиний по карте, будучи предельно внимательным не к словам, а к действиям. Плиний же продолжил гнуть свою линию:

– Назовите хоть одно, и я укажу вам путь. На закате, если будет ваша воля, озвучите второе, и я пойду с вами.

Ливий свесил голову над картой и глубоко выдохнул. Шестое чувство буквально вопило об опасности. Вопреки здравому смыслу, Ливий протянул Плинию ладонь, сказав:

– Будь по-твоему.

Я решительно шагнул вперёд, когда их руки сцепились в римском рукопожатии, и выплюнул якобы своё имя:

– Дион.

Его лицо удивлённо и слегка разочарованно вытянулось, а настоящий Дион беспомощно прикрыл глаза. Плиний расцепил рукопожатие и панибратски похлопал меня по щеке. Я во второй раз сдержался, чтобы не всыпать ему.

– Какой ты торопыга, мальчик. Я ведь хотел откусить от другого пирога. – Плиний стрельнул взглядом по Ливию.

«Жри что дают», – подумал я и улыбнулся.

– Номены совершенно даром не оценены. Прозвища даются неспроста.

– Ну-ну. – Плиний безразлично покрутил кистью, осматривая меня с головы до пят. – Дион, значит. Где же твой тирс?[17]

– Предпочитаю копьё, – зубасто ощерился я. – Вернее бьёт.

Хмыкнув, Плиний постучал костяшками пальцев по северному побережью Внутреннего моря и описал круг над обрывистыми берегами, очерченными на карте. Он изрёк:

– Карфаген.

– Северная Африка? – Ливий отмерил расстояние по карте растопыренными пальцами. Его бронзовые глаза потемнели, а голос потрескался, словно краска: – Пересечь Тирренское море – нелёгкая задача.

– Нелёгкая, если у вас нет либурны и команды под главенством великолепного триерарха, – подчеркнул Плиний, проведя вдоль своего тела. А то мы не поняли, про кого он. Заметив мой недобрый взор, он повёл плечом. – Уговор дороже меди, юноши, времени до заката предостаточно, чтобы принять верное решение.

– Но мы назвали моё имя, – возразил я. – Мы не раскроем полного имени Сильвы. Разве что дадим второе – одно из наших.

Плиний с отрывистым смехом, напоминавшим удары дятлова клюва по дереву, обнял нас с Ливием за шеи и притянул ближе. Он потёрся щеками о наши, будто кошка, приголубившая котят, и огладил моё раненое левое плечо. Я покраснел от ярости, а Плиний наклонился, посмотрел неприятно и поцокал языком:

– Плавать научу по дружбе, ни медяка не возьму.

Уголки моих губ опустились. Я вырвался из захвата и сплёл руки на груди:

– Вплавь? Белены обожрался?

– Человеку свойственно ошибаться, Сателлитик. За перевоз двух миловидных жрецов через Тирренское море вы заплатите полным именем умника, – он крепче прижал безучастного Ливия, – в придачу к твоему номену. Я надкусил Сильву –