Предатель в красном - Эш Хейсс
С минуту Сейджо обдумывал столь «живые» речи своей протеже, но более задерживаться не стал и покинул штаб, отправляясь за подозрительной душой, размышляя: «Место регистрации в анкете не указали, но я уверен, что информатор уже в курсе, где можно ее найти».
Даже если он, как и Сейджо, мертв, жнецу не нужно чувствовать душу, чтобы знать, где главная ищейка города роет очередной клад, – штаб ночнорожденных поможет ему в этом.
* * *
Стоило Сейджо пересечь порог штаба ночнорожденных, эфилеан ночи на проходном посту тут же чиркнул что-то в журнале, а затем замер и уставился в одну точку. Редкая способность телепатии у ночнорожденных действительно приносила пользу на службе. И хотя по уровню связи эти существа уступали сенсорам, это была только одна из их способностей – плюс в копилку мертвых.
Дежурный пару раз моргнул и перевел взгляд красных глаз на жнеца. Одобрительно кивнув, он вновь склонился к журналу.
Освещение в здании было скудным, как в осенний сезон Джелида-ден. На верхних этажах гуляла прохлада. Жнец вышагивал по черной лестнице, пока та плавно не перешла в пол, покрытый красным ковром. Металлическая позолоченная дверь была закрыта. Звонко постучав, жнец вошел в роскошный кабинет главы штаба.
– Давно не виделись, Сейджо, – пузатый Ричард уже ожидал гостя в кабинете вместе с ночнорожденным телепатом. Глава штаба довольно восседал на коричневом кресле и потирал бороду такого же цвета, как и сиденье.
– Думаю, ты уже знаешь, зачем я пришел.
– Используешь парнишку Кайла в своих темных делах? – он ухмыльнулся, продолжая теребить бороду и почесывая живот.
– Мы используем друг друга пропорционально.
– Пропорционально? – в недоумении переспросил Ричард.
– Да. Пропорционально. Я сказал что-то не так?
Речь жнецов другим эфилеанам временами казалась «неестественной». Хотя язык они использовали местный, но составляли предложения будто механически, отчего речь казалась «неживой».
Сейджо не стал распыляться в приветствиях, сразу перешел к делу:
– Свяжись с ним. Скажи информатору, что я должен видеть прибывшего гостя. Он поймет, о ком я, – жнец отчетливо различил проснувшееся любопытство на лице Ричарда. Тот даже перестал теребить бороду.
Сейджо мог попросить о такой незначительной услуге любого ночнорожденного телепата, но не у всех ночных жителей телепатическая способность была развита до такой степени, чтобы охватить целый город. А вот тот, кто находился в прямом подчинении главы штаба, таким уровнем обладал.
Пока новость о пришедшем в город эфилеане огня оставалась неразглашенной, Сейджо собирался удостовериться в доводах Миранды. Если появление представителя уничтоженного подвида – дело рук ведьм, жнец должен был прямиком доложить об этом в главное здание, после чего объявят черный уровень тревоги.
Могильная магия на территории города запрещена. А так как воскрешенные в первые месяцы новой жизни тянулись к своим призывникам, приход эфилеана огня в Кампус мог означать, что старая ведьма находилась в городе. И тогда в хранилище жнецов начнутся проверки и генеральный пересчет душ.
Мазнув по жнецу красным взглядом, телепат подтвердил передачу сообщения и сообщил ответ:
– На старом месте. Не опаздывай, – так передал Кайл.
«Старым местом» Кайл называл территорию у пруда, где они встретились много лет назад в Кампусе. Впервые жнец по случайности забрел туда в поисках Миранды. Кайл сидел у пруда в полном одиночестве, созерцая водную гладь, и его глаза напоминали ее поверхность – бездонные, задумчивые и холодные. Сейджо очень хорошо запомнил этот взгляд. Ночнорожденный утопал где-то внутри себя, при этом сидя на берегу и смотря на воду.
Но на тот момент Сейджо уже довольно давно знал Кайла.
Знал древнего ночнорожденного, когда тот еще был в своей естественной, «животной» форме за пределами белых стен в открытом мире. Когда являлся тем, кем его желал видеть отец. Это было много лет назад, но Сейджо никогда не мог подумать, что тот, чье имя так узнаваемо в темных кругах общества эфилеанов, окажется в Кампусе – в обители мира, где эфилеаны отказывались от истории прошлого, от мести, и главное – от крови.
Кайл – последняя личность в этом мире, которую он ожидал встретить в пределах белых стен.
* * *
– Информатор тут как тут, – Сейджо обратился к Кайлу, который уже заждался его в «их» месте. – Не нужно шуток про заклинания на ускорение. Я их все равно не понимаю.
– Почему ты лишаешь меня этой радости?
– Не знаю. Если очень хочешь, попробуй, пошути. Я «сделаю» улыбку. Как смогу.
Неуложенную шевелюру информатора нещадно растрепало осенними ветрами. На лице застыл изможденный взгляд светлых глаз. Кайла никогда не заботило женское внимание или мнение окружающих. Бегство, укрытие, борьба со своей древней природой – он уже был потрепан жизнью, хотя эфилеану еще не исполнилось и первой сотни лет.
Кайл был облачен в темно-синий простецкий пиджак и водолазку болотного цвета. Сейджо часто обращал внимание на цвета в одежде эфилеанов Кампуса, так он пытался понять слово «мода». Эфилеаны в последние годы, следуя человеческой моде, предпочитали коричневые, белые и светло-голубые оттенки, как и всегда избегали красного цвета. А информатор изо дня в день использовал в одежде всевозможные темные тона, за одним исключением: жнец никогда не видел Кайла, облаченного в черный цвет.
Всему виной семейная драма клана древней крови, изменившая Кайла до такой степени, что он отказывался даже прикасаться ко всему, что напоминало о прошлом. О доме.
Черное одеяние – символ клана Ленсон. Дань и почтение густой крови чистокровных.
– Вид твой. Он навевает воспоминания об открытом мире, – Сейджо кивнул на пиджак Кайла. – Хотя я, кажется, уже привык за двадцать лет видеть тебя таким: Ленсон-младший, поглотивший животную сущность, стал «информатором Кампуса».
– Издеваешься, да?
– Я не знаю, как это делать, – подметил Сейджо, а сам не унимался: – Я недавно услышал новое слово и, когда прочитал, что оно значит, сразу вспомнил про тебя. В мире людей таких, как ты нынешний, называют «пацифистами». Вот так вот.
– Монс. Да как угодно.
Древний чистокровный наследник клана Ленсон бежал с Монс-ден и стал «информатором» в белом городе, навсегда отказавшись от прошлой жизни. Но иногда Сейджо замечал за Кайлом садистские замашки былых времен. Однако холодный разум «информатора Кампуса» моментально пресекал любые проблески потаенных желаний его сущности. В такие моменты ночнорожденный касался незаживающего шрама на лице, будто тот все еще причинял боль. Ощущения из прошлого вмиг возвращали его в настоящее, и Кайл снова становился «нынешним собой».
Но трогал он этот шрам крайне редко и с явным отвращением.
– Не смотри задумчивым глазом на мой шрам.
– Я не смотрел. Точнее, немного смотрел.
– Знаю,
