Город с львиным сердцем - Екатерина Звонцова
– Сапоги я стоптала очень, очень давно. И мне никогда никто не попадался. Разве что песчаные крысы… у меня, кстати, осталась одна зажаренная с завтрака. Хочешь?
Она предлагала явно искренне. Неожиданно для себя мальчик улыбнулся и сморщил нос, затем ещё раз медленно обвёл взглядом пространство вокруг, стараясь уцепиться за привычные ориентиры. Кажется, их совсем не было… но нет. Один нашёлся.
– Как-нибудь обойдусь, – рассеянно отказался он. – И думаю, мы подыщем что-нибудь получше.
Кара, рывшаяся в сумке, видно, в поисках крысы, вздрогнула и тоже огляделась.
– Ты хочешь уйти?! – прозвучало испуганно. – Но я не… не…
Мальчик лишь вздохнул. Он тоже не уходил отсюда никогда: не было ни возможности, ни причин, ведь этот город был им, а он был этим городом, и без него рухнули бы все великие башни. Едины. Неразрывны. Навсегда. Так было раньше. Теперь…
– Нельзя оставаться, – вздохнул он. – Так мы ничего не исправим. Да и одной крысы на двоих вряд ли хватит.
– Но здесь… – звезда потрогала песок сама и, конечно же, ничего не услышала, – бьётся твоё сердце. Точно ли ты можешь его оставить?
Мальчик улыбнулся снова:
– Думаю, оно и так всегда со мной. Я должен его спасти. Больше некому.
Откуда-то он это знал. Точно знал.
– Ух… – пробормотала звезда. Облизнула губы, потеребила волосы. – Так, ладно, но… как мы хоть поймём, куда двигаться?
Мальчик снова посмотрел вдаль. Да, он не ходил за высокие резные стены, зато часто коротал время на золотистой крыше радиобашни – делаясь невидимым для людей, забирался на её шпиль, к самой верхушке. Оттуда были далеко видны не только дома, но и поросшие приземистым зелёным кустарником рощи, реки, поля; можно было смотреть на пять сторон света и на ведущие туда главные железные дороги Пяти графств. Он хорошо помнил, что путь на Ширгу, Грозовое графство, всегда оттенён закручивающимися в спираль кучевыми облаками. Это графство у Горького моря продавало и дарило дожди; караваны разномастных туч бежали отсюда в разные концы мира. В незапамятные времена, пока не угас род Ветряных чародеев, именно они подгоняли тучи серебристыми молниевидными посохами. Во времена более ближние сила рассеялась, но часть её перешла к Чародеям песка – и уже они стали направлять тучи, если те сбивались с пути, и поторапливать их в земли, страдавшие от зноя и засухи. Ну а теперь…
Теперь нет и этих чародеев. Тучи давно не прилетают в Пустыню Мёртвых городов, где нечего стало поливать, и их не так хорошо видно. Но, сидя на песке, мальчик ясно рассмотрел сине-серые, будто подпалённые спинки и хвостики вдалеке над горизонтом. Они поднимались очень высоко. Они напоминали не пасущихся буйволов, как раньше, а грязных больных овечек, но он им обрадовался и показал их Каре.
– Они подскажут.
Звезда сощурилась: прикинула расстояние. И, наверное, подумала: «Ну куда дойдёт такое вот тощее недоразумение, которое отказалось есть крысу?» Мальчик потупил глаза на свои колени: правда ведь кожа да кости. Руки-ветки, штаны висят.
– Ты уверен, что куда-то дойдёшь? – прямо спросили его.
Сердце его не было храбрым, но билось сильно-сильно. Нужно хотя бы попытаться. Нужно, иначе, скорее всего, он ведь умрёт здесь. Без своих домов и людей.
– Даже если не уверен, – отозвался он, вставая. – Я должен. А вот ты…
– Не останусь, нет, нет, я не хочу! – выпалила она. Вся её опасливость исчезла. Может, она просто решила, что без неё горе-приятель-вчерашний-покойник пропадёт, а может, подумала, что не прочь посмотреть странный мир, куда угодила. – Веди.
И те, кого было пока ещё двое, пустились в путь.
2. По облакам
– Зан! – Слово прозвенело в горячем воздухе, сверкнуло весёлой монеткой. – Можно, пока ты не вспомнишь своё имя, я буду звать тебя так? Неудобно общаться без имени…
– Чем неудобно? – растерялся он. Прежде его не особо окликали.
– Ну… я ведь не могу звать тебя «эй!»? И «Мёртвый город» длинно! А вот Зан…
Их босые стопы бесшумно утопали в раскалённом песке. Мальчику было больно, но он только кусал губы, чтобы ни в коем случае не ныть. Его спутница, давно, видимо, переставшая замечать жар или вовсе его не ощущавшая, шла прямо, спокойно и легко, гордо держа голову, разве что не пританцовывая, и он старался равняться на неё. А она, наверняка понимая, что не скоро его подошвы достаточно загрубеют, неустанно болтала, отвлекала.
– А что это значит на вашем языке? – спросил он, утирая со лба пот. – Не обидное что-нибудь?
– Маленькая жёлтая звезда! – Кара рассмеялась. – Ты очень похож на маленькую жёлтую звезду. Вертлявую такую и симпатичную.
– А какая ты? – невольно заинтересовался он.
Кара с явным недовольством надула тонкие тёмные губы:
– Маленькая белая звезда. Если бы была мальчиком, меня бы звали Кар. А ты бы был Заной, если бы был девочкой. У нас все имена парные. Ну, кроме имён пришельцев. Но пришельцы – это ведь пришельцы.
Ничего себе экономия! Невольно он действительно забыл про скребущую горячую боль. О верхнем, небесном народе он знал мало, как и большинство тех, кто принадлежал к народу нижнему, поднебесному. Вроде бы они обладают чародейскими силами. Вроде бы в некоторых других мирах их считают богами и иногда в них превращаются смертные, которые героически или жертвенно погибают, – вот их-то пришельцами и зовут. Вроде бы они – и пришельцы, и коренные небесные жители – не жестоки. Но очень далеки.
– А какие ещё звёзды у вас есть? – спросил мальчик.
– Красные. Голубые. Лиловые. Да всякие. Малые, средние, большие, в зависимости от силы и чина. Звёзды, которые всегда вместе. Звёзды-одиночки.
– А чем вы занимаетесь? – Мальчик вспомнил, как ночами звёзды беспокойно мельтешат по небосклону. Не все, конечно, но многие имеют крайне деловой вид.
Кара заправила за ухо прядь и с некоторой гордостью постучала себя по кольчуге:
– Разным. Но в основном мы – по крайней мере маленькие и средние – охраняем живые планеты от чёрных. Чтобы они их не проглотили.
– Чёрных… звёзд? – удивился мальчик. Таких он не видел и плохо мог даже вообразить.
Кара замялась, топнула, взметнув большое облако песка. Ветер тут же разнёс его во все стороны. Похоже, ей жутковато, неуютно было объяснять даже среди бела дня.
– Они уже не совсем звёзды, – нехотя начала она. – Это существа, которые перестали ими быть. Звёзды… знаешь ли, они, то есть мы, – миролюбивые создания. Мы освещаем и бережём всё живое. Нам бы что-то вам показать, подсказать, исполнить желание – и хорошо. Нам нравится на вас смотреть. Живые… – она положила руку ему на макушку, – вы такие тёплые. Даже ты, хотя и не совсем обычный. Кстати, так не пойдёт!
Проворчав это, она сдёрнула бледно-голубой платок, перетягивавший платье в талии, деловито развернула мальчика к себе и принялась обвязывать ему голову, скручивая высокий чудной убор. Прищемила волосы. Прищемила правое ухо. Сердито засопела.
– Не надо! – возмутился он и попытался попятиться.
– Надо, – отрезала она. – Я не наблюдаю за вами днём, но я знаю точно. Дневная звезда, Невидимое светило вас часто бьёт по макушкам своей костяной тростью! Знал бы ты, какой это противный старик, а какая нечёсаная бородища и…
– Кара, я же город. – Представив этого старика, почему-то толстым и крикливым, мальчик всё же поёжился. – Значит, наверное…
– Не похоже, сейчас-то ты просто мальчик. И голову тебе напечёт.
Он насупился, но Кара была права. Прежде, до смертельной бури, ноги так не ныли, жажда мучила куда слабее и, кажется, он не потел. Да он даже следов не оставлял, тени не отбрасывал! И в животе, кстати, урчит! Вот невезение… не просить же крысу, нет, потерпит. Продолжая вертеть из ткани слой за слоем, Кара как ни в чём не бывало заговорила опять:
– Так вот. Чёрные. Они… у нас говорят, это звёзды, которые взрываются и темнеют от злости и зависти к вам. Завидуют, что не могут быть живыми. Ведь наши сердца…
– Я кое-что о них слышал, – осторожно кивнул мальчик.
Кара оставила платок в покое и повторила то, что он сам сделал недавно: взяла за руку, приложила ладонь к своему сердцу поверх металлических кольчужных спиралек. Затаила дыхание, мальчик невольно – тоже. Они
