Алекс Макдуф - Корона мира
— Про Хенгиста — да, — похвастался Тэн И, прерывая разговорившегося ровесника блаженного Эпимитриуса, забывшего даже надкусить яблоко. — Брат Касталиус вчера поведал нам о нем. Так он тоже не призрак?
— Нет, — покачал головой Бейдиганд. — Но речь сейчас не о нем. Итак, Зеленый остров. Брат Касталиус о нем не поведал?
— Нет. Вчера у нас было для этого мало времени, поскольку…
— Твой рассказ впереди, — остановил его Бейдиганд. — Это было очень давно, когда хляби морские еще не сомкнулись над Атлантидой. А еще много раньше Закатный материк тоже был гораздо больше, нежели сейчас. Крайняя к Закату часть его канула на дно еще до появления Атлантиды, но некоторые земли остались существовать как острова. Их населяли уцелевшие после той древней катастрофы пастухи-овцеводы — народ простой и грубоватый. Управляли ими немногие вожди и песнопевцы, не павшие в жестоких битвах тех давних дней и не уплывшие в Атлантиду или на Закатный материк. Так и было дано начало Островам В Тумане, о коих говорят сказки Зингары, Аргоса и Ванахейма. И кое-кто еще им верит и поступает верно! Сколько рыбаков искали эти самые владения Морского Короля! Сколько мореходов ушло к Островам Счастья! А уж пираты просто обыскались их — думали, раз счастье — значит золото! И очень немногие добрались до нас, — понимающе и грустно улыбнулся Бейдиганд.
— Почему же так произошло, почтенный? — осведомился Тэн И. — Ты ведь только что сам заметил, что все воды едины. А если так, то…
— В этом и есть загадка Островов. — Бейдиганд ласково погладил свой шероховатый — теплый, наверно, на ощупь — посох. — Как будто невидимая пелена стоит меж нами и Закатным материком, Я плаваю по всем морям и неизменно возвращаюсь в наш Гленллан, где старый храм из серого гранита на зеленом холме. А другие проходят мимо и исчезают далеко на закате в мглистых туманах, где им суждено спать на скалистых островах или вечно блуждать в тоске по пустынным свинцовым волнам. И далеко не каждый рыбарь находит нас. А кому-то везет, и он видит Исчезающий остров. Он то стоит высоко над морем, и приходится взбираться по его каменным лестницам, чтобы одолеть скалы и попасть на его поля, то спелые тучные колосья едва выступают над соленой хлябью. Тем, кто видел его, сопутствует всю жизнь удача. И много еще чудес хранит море, — поспешил закончить жрец, понимая, что слишком распространяется, а ошеломленный слушатель может спрашивать без конца. — Потому и был я столь изумлен, увидев вас здесь. Берег нашего острова в двадцати лигах на полночь и закат. Наверно, вам позволено было преодолеть пелену. Я не могу допустить, чтобы вы ушли отсюда, не восполнив ваши запасы воды и пищи. Если ты достаточно восстановил свои силы, то нет нужды беспокоить твоих товарищей. Я еще достаточно крепок, чтобы держать весло.
— Почту за честь сидеть рядом с таким великим мужем, — серьезно сказал Тэн И. Вопреки опасениям жреца, он вовсе не собирался засыпать его вопросами. — Сегодня мне явилось доказательство существования богов. Это больше, чем знание. Это оправдывает мою жизнь.
Бейдиганд поднялся со скамьи и уверенно встал во весь рост в небольшом качающемся яле. Он и вправду не был высок, но удивительно благороден и осанист. Казалось, кхитаец видел перед собой не просто ученого жреца, но всю историю земли, озаренной светом всевидящего Митры. Полторы тысячи лет! Сколько же знаний хранил он в своей памяти!
Бейдиганд не сказал ничего, только снял амулет и положил его на дно лодки, чтобы не мешал грести. Потом присел на банку рядом с Тэн И.
Возьми весло. И расскажи мне, как случилось, что вы оказались здесь. И кто твои товарищи?
— Тот молодой месьор, белобрысый, — начал объяснять кхитаец, взявшись за одно из чудом не унесенных волнами весел, — Хорса из Гандерланда. Поверенный короля Аквилонии Конана. Второй — жрец-митрианец из Тарантии. Но он уже двадцать лет странствует по морям. Вчера ему пришлось изображать тебя…
— ???
— Да, это так, — подтвердил Тэн И. — Началось с того, что король аквилонский Конан решил: на Закатном океане слишком неспокойно, чтобы оставить дело без вмешательства. И, по своему обыкновению, вмешался…
* * *…По ходу рассказа Бейдиганд Справедливый не однажды еще искренне удивлялся, мрачнел и хохотал — во всей этой истории обнаружилось немало смешного. Когда же кхитаец дошел до финала, до схватки двух призраков, до черного вала, через гребень коего перенеслись трое морских скитальцев, жрец надолго замолчал, и порой непонятно было, слушает ли он вообще повествование Тэн И.
Кхитаец закончил говорить, а Бейдиганд все еще не раскрывал рта. Так они гребли еще лиги три, прежде чем Тэн И решился вновь нарушить молчание.
— Ответь, почтенный, есть ли на островах люди старше тебя? И каково число прожитых ими лет?
— Есть, — просто ответил Бейдиганд. — Я ведь говорил тебе, что острова были заселены, когда они еще не были островами. Некоторые живут там с тех давних пор. Один песнотворец помнит времена, когда боги приходили к людям и жили среди них.
— Боги? — поразился Тэн И, не веря своим ушам. — Так ты не веришь в Митру?
— А ты и не догадался сразу? — тихо улыбнулся Бейдиганд. — Вести о Митре пришли к нам с восхода, когда о моего рождения оставалось пять сотен лет. Впрочем, все вести приходят к нам с восхода, — как о нежданно скорбно изрек жрец. — Но Митра пришел откуда-то из самых глубин континента. Мы давно уже не были на Востоке. Тебе, должно быть, ведомо куда больше о том, где он явился впервые.
— Есть разные предания, — пояснил Тэн И, — Я надеялся, что ты или кто-нибудь из твоего народа знает точно. Я думал, что кто-нибудь из вас видел Его… Значит, богов было много?
— И да, и нет, — поведал Бейдиганд. — Они были столь могущественны, что их нельзя было звать иначе. Ты назвал меня архонтом? Пожалуй, это слово подошли бы для них, хотя и оно не слишком точно. Но ведь они были однажды сотворены Им. И какая разница, звать его Митрой либо по-иному?
— Некоторые, и их не так мало, зовут его Сетом, — заметил Тэн И. — Они тоже правы?
— Ты говоришь о Восставшем В Мощи Своей? — по-своему назвал это имя Бейдиганд. — Песнопевец видел его во дни былой славы.
— Он был тогда славен? — Удивительным открытиям Тэн И не было конца.
— Песнопевец говорит, да, — спокойно отвечал жрец. — Или тебе известно про него иное? Расскажи мне о Митре, и я лучше пойму тебя.
И кхитаец снова повел речи о Пресветлом и всевидящем Митре, создателе всего сущего, о его враге — Великом Змее, о блаженном Эпимитриусе, о Духе Глубин, хоронившемся под Киммерийскими горами.
