Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу
Взгляду стоящего на пороге Ши Мэя предстали разбросанные по полу книги и Мо Жань, который перекатывался по ним, хохоча как сумасшедший.
– А-Жань, чем это ты тут занимаешься?
Опешивший Мо Жань резко сел и торопливо захлопнул все разрисованные книжки, после чего фальшиво протянул:
– По… пол натираю.
– Своей одеждой? – поинтересовался Ши Мэй, сдерживая улыбку.
– Кхе-кхе… Я просто не смог найти тряпку. Ладно, это совершенно неважно. Ши Мэй, зачем ты пришел сюда, да еще так поздно?
– Я заходил в твою комнату, но тебя там не оказалось. Я поспрашивал, и мне сказали, что ты у учителя.
Подойдя ближе, Ши Мэй помог Мо Жаню собрать разбросанные по полу книги, после чего добавил с мягкой улыбкой:
– Так или иначе, я был свободен, поэтому пришел повидаться.
Совершенно счастливый, Мо Жань был польщен его вниманием к своей персоне и смущенно сжал губы. В ту минуту Мо Жань, известный как болтун, который никогда не лезет за словом в карман, будто онемел, не зная, что сказать.
– Тогда… э-э-э… тогда присаживайся!
Преисполненный радости Мо Жань покрутился на месте, а потом с волнением предложил:
– Я… я схожу налью тебе чаю.
– Не надо. Я пришел сюда тайком, и, если учитель меня заметит, будут неприятности.
– И то верно… – протянул Мо Жань, скребя затылок.
Про себя юноша подумал: «Ну и урод этот Чу Ваньнин! Ничего, рано или поздно я с ним расправлюсь и больше не буду подчиняться его произволу!»
– Ты, верно, еще не ужинал? Я принес тебе кое-чего перекусить.
– Пельмени в остром бульоне? – с горящим взглядом спросил Мо Жань.
– Пф-ф, а тебе и вправду они не надоедают. Нет, не пельмени. Павильон Хунлянь слишком далеко, и я боялся, что по дороге они слипнутся в ком. Вот, смотри, придется ли тебе такое по душе?
Ши Мэй открыл крышку отставленного в сторону плетеного короба. Внутри оказалось несколько блюд, густо посыпанных красным перцем: тарелочка тушеных свиных ушей, кусочек свинины с ароматом рыбы, цыпленок гунбао с арахисом, битые огурцы и чаша с рисом.
– О, ты и перец добавил?
– Боялся, что ты объешься острого, поэтому положил совсем чуть-чуть, – улыбнулся Ши Мэй.
Они с Мо Жанем оба обожали острую пищу, живя согласно принципу «нет перца – нет вкуса».
– Я не клал много перца еще и потому, что твои раны еще не до конца зажили. Сыпанул совсем немного, для вкуса, чтобы блюда не были пресными.
Мо Жань от радости прикусил палочки для еды. В свете свечи ямочки, обозначившиеся на его щеках, выглядели такими сладенькими, будто их вымазали медом.
– Ох! Я так растрогался, что вот-вот расплачусь!
– Пока будешь плакать, все остынет, – возразил Ши Мэй, сдерживая смешок. – Сперва поешь, а потом плачь сколько угодно.
Угукнув, Мо Жань сунул палочки в одну из тарелок.
Он всегда набрасывался на еду с жадностью оголодавшего пса. Чу Ваньнину не нравилось его поведение за столом, но Ши Мэя оно совсем не отталкивало. Со своей обычной мягкой улыбкой он просил Мо Жаня есть помедленнее и подавал чашку с чаем, чтобы тот мог запить. Вскоре все тарелки опустели.
Мо Жань погладил себя по животу и, прищурив глаза, со счастливым вздохом сказал:
– Славно поел…
– А что вкуснее – пельмени или то, что ты только что ел? – как бы невзначай спросил Ши Мэй.
В отношении к еде Мо Жань, как и в отношениях с людьми, был упорным, настойчивым, ослепленным обожанием однолюбом. Склонив голову набок, он ласково взглянул на Ши Мэя блестящими черными глазами и растянул рот в ухмылке.
– Пельмени.
Ши Мэй с улыбкой покачал головой.
– А-Жань, давай я сделаю тебе перевязку.
Целебную мазь изготовила лично госпожа Ван.
В молодости госпожа Ван была ученицей духовной школы Гуюэе[29], которая славилась своими знахарскими методами. Она не была сильна в боевых искусствах и не любила сражаться, но медицина была ей по душе. Госпожа Ван своими руками посадила в аптекарском огороде пика Сышэн множество ценных лекарственных трав, поэтому на их горе не было недостатка в снадобьях.
Сняв рубашку, Мо Жань повернулся к Ши Мэю спиной. Рубцы до сих пор побаливали, но теплые пальцы Ши Мэя потихоньку растирали его спину, смазывали целебной мазью шрамы, и вскоре Мо Жань позабыл о боли.
– Готово. – Наложив на спину Мо Жаня свежие повязки, Ши Мэй завязал аккуратный узел. – Можешь одеваться.
Обернувшись, Мо Жань бросил на Ши Мэя быстрый взгляд, но тут же опустил голову и накинул рубашку. В неверном свете свечи белокожий Ши Мэй выглядел в высшей степени очаровательно.
– Ши Мэй.
– А?
В закрытом, спрятанном от чужих глаз книгохранилище царила чудесная атмосфера. Мо Жаню хотелось сказать что-нибудь теплое и трогательное, но разве мог неуч, в качестве собственного девиза правления не придумавший ничего лучше «Бах! Ох!», произнести что-нибудь проникновенное?
После долгих мучений он, покраснев от натуги, смог выдавить всего три слова:
– Ты очень добр.
– Ладно тебе, я рад помочь.
– Я тоже всегда буду добр к тебе. – Мо Жань заставлял себя говорить спокойным тоном, но его ладони вспотели, выдавая обуревавшие его чувства. – Когда я стану сильным, никто не посмеет обидеть тебя. Даже учитель.
Ши Мэй на мгновение замер, не понимая, почему Мо Жань внезапно об этом заговорил, но потом с прежней мягкостью ответил:
– Хорошо. Тогда в будущем буду полагаться на тебя, А-Жань.
– Угу…
Мо Жань запнулся. Наткнувшись на взгляд Ши Мэя, он окончательно стушевался и опустил голову, не смея смотреть ему в лицо.
Рядом с этим юношей он всегда робел и повиновался ему во всем, не задумываясь.
– Ого, учитель велел тебе за одну ночь протереть от пыли все эти книги и составить опись?
– Ничего страшного. Если поспешу, уложусь в срок, – небрежно ответил Мо Жань, до смерти боявшийся потерять лицо перед Ши Мэем.
– Давай помогу, – предложил Ши Мэй.
– Разве я могу согласиться? Если учитель увидит, нам обоим несдобровать, – твердо произнес Мо Жань. – Уже поздно. Скорее возвращайся к себе и ложись спать, утренние тренировки никто не отменял.
Но Ши Мэй, улыбнувшись, потянул его за руку и прошептал:
– Ладно тебе, он ничего не узнает, мы тихонько…
– Тихонько что? – вдруг прервал его чей-то ледяной голос.
Никто и не заметил, как Чу Ваньнин вышел из мастерской. Его лицо излучало леденящий холод, а зрачки раскосых глаз были
