Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
– В музее она, да толку-то… Масленка здесь не причем.
– Что-нибудь другое поможет?
– Думаю, брат Санька, думаю. И ты думай. Условия следующие. Дано: под видом завода белково-витаминных концентратов в Рамонском районе создается плацдарм для вторжения существ иномирья. На их стороне деньги – раз, обещание работы на фоне повальной разрухи два. Против них… – тут Корнейка задумался.
Так что – против? – спустя минуту спросил Санька.
– Это и есть искомое. Казалось бы, против сам факт перерождения человека в биопридаток. Но беда в том… – и Корнейка опять замолчал. Потом продолжил:
– Беда в том, что они и сейчас не самостоятельны. Что начальство велит, то и делают. И единственная мечта подавляющего большинства – о добром начальнике. Подавляющего – это не для красоты говорю. Задавят всякого, кто поперек мечты встанет. Этим и пользуются…
– Жучары, – вставил Санька.
– Жучары? Годится. Пусть жучары. Они обещают работу, уверенность в завтрашнем дне. Завод – это тебе не ларек, завод всерьез и надолго. И человеку кажется, будто у него и выбора-то никакого нет, ещё и поспешить нужно, чтобы местечко получше занять. Завод для него – остров для потерпевшего кораблекрушение. Нужно плыть к нему, а что там на острове – людоеды, пустыня или рай земной, видно будет. Написано-то «Рай», и пребольшими буквами.
– Значит, выхода нет?
– Как знать. Они, жучары – не совершенство. Торопятся. Считают, что уже победили. Не могут удержаться.
– Удержаться?
– В Чирках пропали пять человек. Детей. У каждого есть отец, мать – вот уже десять потенциальных противников жучар. Да ещё дяди, тети. Завод заводом, но дети тоже пока ещё кое-что значат. По крайней мере, свои дети.
А если и другие люди поймут, что опасность – смертельная опасность – грозит и остальным детям, каждому, здесь и сейчас, то, может быть, и воспротивятся тому.
– Может быть? Да ради детей все, как один, встанут против.
– Это ты книг начитался, брат Санька. А в книгах пишут часто не о том, что есть или было, а о том, как должно быть. Жизнь же книг не читает. Нужно узнать, что случилось с пропавшими. Узнать и рассказать всем. Это – шанс.
– Узнать?
– Именно.
– Жаль, вчера, когда в Чирках были, не сообразили. А то глядишь, чего-нибудь, да узнали б.
– Мы и узнали. Пропали ребята, пять человек, но их в округе никто не ищет. Убежали, да и убежали. Разослали – или ещё не разослали – приметы, фотографии, пусть транспортная милиция старается.
– А если и в самом деле убежали?
– Впятером? Без подготовки? Они бы непременно что-нибудь с собою взяли – рюкзак, одежду, продукты, деньги. Если, конечно… Да, есть и такой вариант.
– Что уехали?
– Что убежали. И бежать пришлось настолько срочно, что было не до рюкзаков с продуктами.
– Ещё и коробочки дурацкие.
– Да. Плохой признак.
– Чем же плохой?
– Обычно ведь как: собираются ребята – мяч погонять или просто… И если кого-то нет день, другой – сразу вопрос: а где Колька или Мишка? Что-то их не видно? Пойти, проведать, что ли?
Когда ж все по домам сидят, коробочки до потемнения в глазах лепят, тут совсем другое.
– То есть…
– Мы знаем о пропаже пяти человек. Но сколько их пропало на самом деле?
– Эй! Доброе утро! – Пирог обогнул сарай и шёл к ним. – Вы прямо как Лазарчук и Успенский – роман сочиняете.
– За сравнение спасибо, – сказал Корнейка. Наверное, знал, кто такие Лазарчук и Успенский. – Садись и ты, – и он кратко, но ничего не упуская, рассказал Пирогу свои догадки о пропавших ребятах и о заводе.
– Я об этом тоже думал, – сказал Пирог. – Пропавшие вписываются в теорию Маугли.
– Как это? – удивился Корнейка.
– Маугли попадает в стаю к волкам, и они его воспитывают волком. Так в книжке у Киплинга. А я ещё читал, что и в самом деле подобное бывает. Амала и Камала в Индии, Том Вульф в Канаде. А если эти наши мухоиды…
– Жучары, – поправил Санька.
– Жучары берут к себе детей, чтобы воспитать их на свой жучиный лад? Маугли, он ведь все твердил, что он не человек, а волк. Вот и этих превратят в волков, то есть в жучар. Главное, что они будут искренне считать себя иными. Жучараам маугли, наверное, пригодятся – чтобы не за страх, а за совесть работали на их жучиные дела.
– Идея хороша, – сказал Корнейка.
– Маугли, он же совсем маленьким был, несмышленышем, а пропали-то – как мы, – подумав, возразил Санька.
– Ну, так и жучары не волки. Память сотрут, или подменят, – не сдавался Пирог.
– Да, кстати о памяти, – Корнейка достал полтинник на снурке.– Медальон создает серую ауру, чтобы мысли жучарам и прочим шведам не выдавать.
Пирог внимательно осмотрел полтинник.
– Серебро, значит, защищает?
– Старое серебро особенно.
– То-то прежде кресты серебряные ценили, ладанки, что от дедушек доставались.
– Вполне вероятно.
Пирог повесил медальон на шею и без подсказки спрятал под майку:
– Маскироваться, так маскироваться. А то не нужно и никакого чтения мыслей устраивать – носишь серебро, значит, тебя-то мне, голубчик, и нужно.
Джой поднял голову, прислушиваясь.
Прислушались и остальные.
Со стороны Чирков в Норушку въехал автобус. Пазик. Едет и едет, чего ж плохого?
Но времена такие: все, что приходит из Чирков, подозрительно.
– Кстати, сегодня в клубе новое собрание. Зазывать пайщиков земли будут в акционерное общество «Крепкое Село». Две акции за пай давать обещают, но только одну неделю, льготную. Хватай мешки, вокзал отходит. А потом будет одна акция на пай.
Потому следует ждать суеты и волнений. Некоторые уже с утра побежали очередь занимать, – Пирог достал из кармана вчетверо сложенный листок бумаги зеленоватого цвета, развернул:
– Вот, образец.
«Именная акция акционерного общества с ограниченной ответственностью, принадлежит Ивану Ивановичу Иванову…»
– Откуда?
– Поди, и у вас есть такая. Давеча разносили по домам. Чтобы, значит, смотрели и радовались.
– Тут нотариус нужен или ещё какой спец, – Санька повертел бумажку, на свет посмотрел. А чего смотреть, это же образец, реклама. В настоящей и водяные знаки, и номера, не то что здесь – серия 0000 номер 0000000.
Зато от этой вреда никакого.
Как же, никакого… Ментальный удар в пять Хиросим…
Вдруг заиграла музыка – где-то ясная, а здесь покореженная, изломанная. Около клуба включили магнитофон, только уж больно громкий. И «Пазик» на слух остановился возле клуба. Наверное, с «Пазика» и лупят по Норушке «Пушками Бородина» – Санька расслышал в дребезжащих звуках и слова, и мелодию, слышанные прежде по телевизору.
– Пойдем, посмотрим?
– Обязательно, – ответил Корнейка. – Раз сюда пожаловали,
