Пустая - Яна Летт
– Они работают на кого-то… наверху?
– На того, кто заплатит. – Сорока аккуратно стирал районы Уондерсмина один за другим. – Вольных Птиц ценят, потому что у них – в отличие от всяких портовых крыс – есть кодекс. Принимают не всех – нужно доказать, что подходишь.
– И ты доказал?
– Я в процессе. Дело небыстрое.
– А что за кодекс?
– Ну, например, Птицы никогда не выдают ни заказчика, ни друг друга. Само собой, если кто попадется, остальные делают все, чтобы его вытащить – или за него отомстить.
– А если кто-то из них все же сделает это?
– Сделает что? – Сорока нарочито небрежно скормил костру сухую еловую ветку. Костер принял подношение с громким хрустом.
– Ну, если кто-то все же выдаст заказчика.
– Правильные вопросы, сестренка, твой конек! – Сорока потянулся, зевнул. – Не стоит так переживать. Все это вряд ли будет иметь к тебе хоть какое-то отношение.
Я почувствовала себя уязвленной, хотя вовсе не горела желанием становиться членом воровской шайки – пусть даже и с кодексом.
– Вот только одно дельце, которое им поручили… Для него очень нужна девчонка вроде тебя.
– Пустая?
– О да. – Сорока отхлебнул из своей чашки. – Редкая удача, что я встретил тебя. Если откажешься, придется подбираться к делу с другого конца. Но если согласишься – поможешь мне стать одним из них и сама станешь другом Вольным Птицам – это, поверь мне, может тебе пригодиться… И, конечно, заработаешь. Скажем, пятьсот флоров сразу после того, как нам заплатят. Сумма солидная, а?
Я закашлялась, и Сорока, хмыкнув, стукнул меня по спине.
Пятьсот флоров – можно безбедно жить в столице пять или шесть месяцев. Можно купить новую лошадь и фургон – или новомодную диковину, автомобиль. Я видела их – быстрые, не знающие усталости. Интересно, сумела бы я водить такой?
– Работа проще простого, – вкрадчиво заметил Сорока, – абсолютно безопасна. Нужно будет прийти в одно место – пустую туда пропустят, – кое-что разведать и вернуться с информацией. Я сам передам ее заказчику, тебе больше ничего не придется делать.
В ночи гулко ухнула сова, я вздрогнула, и морок спал.
– Нет, спасибо, – пробормотала я, с трудом ворочая непослушным языком.
Призраки собственного автомобиля и безбедной жизни в столице были слишком заманчивы, чтобы распрощаться с ними вот так сразу.
– Как хочешь. – Сорока с легкостью согласился, поэтому я не обманывалась: наверняка он еще попытается меня уговорить.
– Извини, – неловко пробормотала я. – Просто… у меня свое дело, не могу отвлекаться и… не хочу связываться с правителем.
– Ничего противозаконного я не предлагаю, сестренка. Но как хочешь. Может, оно и к лучшему. Только трудные пути ведут к славе. – Сорока снова зевнул, на этот раз неподдельно. – Ладно, давай-ка спать? В любом случае нам обоим нужно в столицу. Не уверен, что у меня будет время познакомить тебя с городом, но проводить тебя туда я точно смогу… А дорога вдвоем веселее. По рукам?
– Почему ты так добр ко мне? – Не выпей я целую чашку чая с чем-то крепким, ни за что бы не произнесла это вслух. – Пустых сторонятся, а ты хочешь со мной путешествовать?
– Сестренка, ты еще не поняла? – Сорока укоризненно покачал головой. – Можешь сколько угодно жалеть себя, но куче людей пришлось не лучше… Если спросишь меня, отсутствие воспоминаний – это просто подарок судьбы. Думаешь, в Сердце города на меня посмотрят приветливее, чем на тебя? – Сорока фыркнул. – Все. Ты как желаешь, а я точно спать. Забросай костер, когда захочешь присоединиться.
Он укатился под свою ковровую палатку так быстро, что я не успела понять, не обидела ли его. Некоторое время я сидела у костра, терзаясь этим вопросом, дожевывая сухарь, думая о Руне и своих вещах, письме к Прют и Вольных Птицах.
Над головой снова ухнула сова, и мне стало не по себе. Слегка забросав землей еле тлеющие угли, я попыталась плотнее завернуться в плащ, приткнувшись к пологу палатки с подветренной стороны, когда Сорока сонно пробормотал:
– Не глупи, залезай сюда, сестренка… Алисса, или как пожелаешь. Тут тепло, а снаружи околеешь.
Помедлив, я с опаской забралась под защиту палатки. Внутри был расстелен ковер, прохудившийся в паре мест, пропахший сушеными травами, и развернутый спальный мешок. Еще парой Сорока укрылся, а несколько то ли свитеров, то ли кофт, скрутив, подложил в изголовье. По бокам лежбище было обложено предметами одежды, обувью, свертками, сумками – они прижимали полы ковровой палатки так, чтобы под них не задувал ветер.
– Там прищепки есть – закрой вход, теплее будет.
Я послушалась, вдруг почувствовав, что пальцы стали неуклюжими, как будто окоченевшими. Возясь с прищепками, я подумала: что, если Сорока начнет ко мне приставать? При мысли об этом меня прошиб холодный пот. Меньше всего мне хотелось ссориться с ним – куда я пойду одна, в лесу, посреди ночи? Как мне поступить, чтобы не обидеть его? Конечно, пустых никто не жалует, но до сих пор Сорока будто внимания не обращал на мою непохожесть.
Я осторожно вытянулась с краю так, чтобы не соприкасаться с ним, но Сорока, видимо, не понимавший моих терзаний, тут же накинул на меня свой ком из спальных мешков, прижался плотнее, свернулся клубком и мгновенно уснул.
А вот я долго не могла уснуть – боялась ворочаться, чтобы не разбудить его, поэтому просто лежала, глядя в темное ковровое небо, вслушивалась в ровное глубокое дыхание Сороки, чувствовала идущее от него тепло и размышляла.
Непривычно было засыпать рядом с кем-то. Я подумала, что было бы здорово подружиться с Сорокой – таким смелым и веселым, совсем не похожим на меня. Жаль, что Сорока предложил путешествовать вместе только потому, что ему что-то от меня нужно, – поразмыслив, я поняла, что иначе и быть не могло.
Придя к этому неутешительному выводу, я наконец уснула сама – мне было тепло, спокойно и ничего не снилось.
Глава 5
Сделки
На следующее утро мы продолжили путь вместе. Позавтракали остатками сухарей с чаем, тщательно потушили костер. Сорока очень долго сворачивал свой ковер-палатку, прилаживал внутрь кулечки и крышки, привязывал скрученные спальные мешки к рюкзаку и заталкивал в него мятую одежду.
Мы шли вдоль дороги, и я с надеждой посматривала по сторонам, ища Руну, но тщетно – она пропала вместе с моими вещами. Теперь, если Прют меня не примет, я даже не смогу разбить палатку в ближайшем лесу. Придется искать гостиницу – или работу с проживанием. Захочет ли кто-то взять пустую на службу?
Несмотря на мои опасения, о вчерашнем Сорока больше не заговаривал. Рассказывал о Уондерсмине, расспрашивал о моем путешествии, делился городскими байками и сплетнями.
Он как раз дошел до животрепещущей истории о дерзком ограблении бандой Портовых Кошек – видимо, конкурентов Птиц – главного городского банка, когда в конце дороги замаячили стены Минты.
Когда-то красные, судя по пятнам проступающих из-под грязной побелки камней, теперь эти стены были где серыми, где бурыми от трудов ветра, дождя и снега. Одной стороной город лепился к горе, как будто прося о защите. Наивно – наверху ослепительно сияла застывшая снежная лавина. От нее город отделяли луга и тропы, покрытые горными соснами и стлаником, и все равно – опасное соседство.
– Хочу пополнить запасы провианта, – заявил Сорока и, остановившись, запихнул свою заплечную суму под ближайший куст. Поймав мой недоуменный взгляд, он заговорщически улыбнулся:
– Это будет только мешать. Мы потом вернемся за ним.
– Мы?
– Ну да. Или ты собралась здесь сидеть?
– Нет. – Я начала злиться. Сорока относился ко мне так, словно я была такой же, как все, но безумием было ждать этого от остальных. – Но тебе не кажется, что я могу, ну, привлечь к нам излишнее внимание?
– Конечно, кажется! – Сорока накинул на лицо капюшон куртки. – Более того, насколько я знаю Минту, ты произведешь настоящий фурор! Люди там простые, суеверные, но не злые. Никто не будет ставить тебя к столбу, не переживай. Просто выкинут из города – и дело с концом.
– Замечательно.
– Слушай, у тебя не так-то много вариантов, сестренка. – Кажется, теперь начинал злиться Сорока. – Я не прочь добраться
