Дмитрий Михайлов - Избавитель
Хм, — задумчиво хмыкнул Василий, невольно копируя походку и поведение своего собеседника, — только как его найти?
Посмотрите на этих состязающихся, — снова остановился и указал в сторону постамента китаец. — Они должны постоянно прислушиваться: если один из них приблизится к краю, он почувствует жар, а, почувствовав жар, он не должен стремглав бросаться в другой конец, потому что и там его ожидает огонь. Чувствуй себя, слушай мир, ведь для того и горит огонь, чтобы знать, где край.
Василий остановился. Как человек, изможденный зноем пустыни, лишь почует влагу и тут же в нём просыпаются силы и бодрость, так душа священника вновь наполнилась светом, а вместе с ним появился и испуг — вечный спутник последней надежды. Испуг того, что вот сейчас что-нибудь произойдет, и он навсегда потеряет своего нового знакомого. Нет, этого никак нельзя было допустить!
Научите меня! — попросил он громко, голосом, одновременно выражавшим мольбу и восторг.
Чему?
Этому, — развел руками Василий, покачивая головой в растерянности и судорожно подбирая слово, которое бы в точности выразило всё то, о чем ему говорил собеседник. — Чувствовать себя, мир… Мудрости. Позвольте мне остаться с Вами, я хочу стать Вашим учеником!
Тебе нельзя оставаться здесь, — озабоченно ответил китаец. — Твой дух слишком неспокоен для этих мест. Чтобы обрести покой в душе, нужно сперва навести порядок в голове. А у тебя слишком много мыслей. Пустых мыслей, они постоянно крутятся у тебя здесь, — он постучал пальцем по виску. — Отбрось их все: они засоряют наше сознание, крадут нас от мира и от правильных мыслей.
Он немного подумал и сказал:
Идём. Я знаю, что тебе нужно.
Он вывел Василия с площади и, указывая вдаль вглубь Ада, сказал:
Видишь ту высокую гору? Иди в этом направлении, но держись по правую сторону от неё. Там ты найдешь то, что тебе нужно.
Китаец снова приятно улыбнулся и поклонился Василию, а тот, сердечно поблагодарив, воодушевленный пошел в указанном направлении. Куда он шел, что должен был найти — для Василия это была загадка, но это даже было увлекательно.
По земным меркам он шел уже несколько дней, и с каждым шагом в нем возрастало опасение, что он уже прошел мимо ТОГО, ради чего покидал знакомые дворцы, портики, галереи, беседки и приближался к мрачным землям «дикого» Ада. Вот уже и гора оказалась позади, и люди стали мрачнее, безразличнее, угрюмее, и вместе с ними, казалось, мрачнело само небо. Василий все чаще останавливался, внимательно вглядываясь во всё, что могло бы пролить свет на его тайну.
Что он ищет? Может быть, за этим камнем пещера, в которой ему стоит уединиться, как отшельнику, и провести годы в безмолвии? Или, может, нужно присоединиться к этой сидящей бездумной, почти отупевшей группе людей, чтобы научиться избавляться от лишних мыслей? Или же в этом неприметном доме хранится древняя библиотека с тайными знаниями? Что ему нужно найти? Или кого? Он вглядывался в лица прохожих, одиноких или окруженных толпой, надеясь найти в них своего нового учителя, но все догадки вызывали у него сомнения.
«Раз он не сказал, что мне нужно, значит, я признаю ЭТО сам, как только встречу, — размышлял Василий. — А, может быть, смысл моего путешествия — само путешествие? Может быть, так я смогу заглянуть в свою душу? Как он бишь говорил? Слушать самого себя». И Василий начал шагать увереннее, но и эта уверенность угасала. Воодушевление, полученное в разговоре с китайцем, почти всё выветрилось из него, и опять возвращались озлобленность, отчаяние, равнодушие и, вместе с тем, желание обжорства, выпивки и вульгарного поведения.
Глава XIII
Неожиданно впереди раскинулась строительная площадка, на которой работали более сотни душ. Зрелище это было для Василия удивительно тем, что обычно всё, что ни было в Преисподней, появлялось само собой: еда всегда была на столах, вино не уменьшалось в амфорах и кувшинах, и даже светильники никто никогда не заправлял. Так же и к зданиям Василий относился как к данности, и тут нате — стройка.
Среди строителей выделялась одна фигура со свитками, управлявшая всем процессом. Это был грек, причем «древний», по крайней мере, так можно было заключить по посеревшему гиматию, закрывавшему его тело, и сандалиям, тонкими ремешками опутавшим его ступни и щиколотки. Светлая коротко стриженная голова, аккуратная круглая бородка, окаймлявшая лицо от уха до уха, и прямая линия носа, переходившая в лоб, укрепляли это предположение.
— Что это будет? — спросил Василий, приблизившись.
— Интересуетесь? — спросил в ответ прораб и блеснул полными живой и доброй силы глазами.
— Никогда не видел, чтобы здесь что-то строили.
Грек широко улыбнулся и не без гордости заявил:
— В Аду всё построено нами. Большинство зданий проектировал лично я.
Оказывается, все эти здания были не просто построены кем-то, а построены одной командой! Всё то множество живых мыслей, воплощённых в камне и золоте, которые поражали священника в первые дни и к которым он постепенно привык — все эти тысячи и тысячи шедевров имели одного автора, и он стоял сейчас перед ним! От этого строения показались Василию ещё прекраснее.
— Неужели всё это построили Вы?!
— Мы все.
— Это потрясающе, позвольте Вам выразить свое восхищение, — Василий схватил руку грека и принялся её безудержно трясти. — У меня просто не хватает слов! Всё, что Вы делаете — изумительно!
Зодчий приятно улыбнулся.
— Пифодорос из Коринфа, — представился он.
— Василий, священник… Бывший.
Строитель был рад поделиться своими замыслами и тут же развернул чертежи.
— Забудьте всё, что Вы видели. Я собираюсь построить нечто совершенно грандиозное!
— Он каждый раз так говорит, — с улыбкой произнес, проходя мимо, круглолицый с черной густой щетиной строитель.
Пифодорос снова улыбнулся и продолжил:
— Это храм, это будет грандиозный храм Мировому Началу, Логосу. И, что самое важное, внутри него не будет никаких опор! Я все продумал. Само здание, как видите, будет иметь круглые очертания. Вот здесь снаружи пойдут два ряда колонн, а вот здесь будут более толстые колонны; несущие балки будут проходить вот так и вот так. Купол будет на парусах, и я рассчитал, чтобы вся нагрузка приходилась вот сюда…
Он живо и воодушевленно перечислял все особенности, проблемы, с которыми столкнулся, и свои технические нововведения. Постепенно вокруг них рос кружок строителей. Пифодорос оставил чертежи и помчался на огромную строительную площадку, где уже были уложены несколько рядов камней и постаменты для колонн.
