Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин
— Вопросы задаю я! — нервно произнес он и поменял тему: — Зачем вы дважды ударили ногой человека, который лежал на земле и не сопротивлялся?
— На инстинкте самообороны, не думая, не контролируя себя. Все получилось так внезапно, что даже сообразить не успел, — ответил я.
— Хотите сказать, что вы, взрослый и образованный, как вы утверждаете, человек, били лежачего и не понимали этого? — продолжал он давить.
— Именно так. Меня накрыло от страха, наверное. Когда сильно волнуюсь, со мной такое иногда случается после контузии, — объяснил я, как научил адвокат Шоломон.
Государственный обвинитель зашел с другой стороны:
— Вы много людей убили на войне?
— Не помню. Даже не уверен, что был на ней, — ответил я, следую инструкции. — Вроде бы кто-то мне это сказал, но кто — не знаю. Я вообще не помню, что со мной было до попадания на Сахалин. Иногда в голове появляются разные видения, но мои ли это воспоминания, понятия не имею. Иногда снятся сны, что я на войне, но можно ли считать их доказательством?
— Уважаемый суд, для моего подзащитного эта тема болезненная. Нельзя ли обойтись без нее? — вмешался мой адвокат.
— Принято, — произнесла судья и спросила: — Обвинение, у вас есть другие вопросы к подсудимому?
Вопросов больше не было. Суд удалился на совещание. Было оно коротким во всех смыслах — всего два с половиной года общего режима. Будущее дало понять, что такие, как я, ему не нужны, как минимум, на этот срок.
26
Кто бывал в советском пионерском лагере, тот будет чувствовать себя в нынешней российской исправительной колонии, как дома.Я бывал в трех: четыре раза в «Орленке» в селе Безымянное на берегу Азовского моря и по разу под Славяногорском и еще где-то, хоть убей, не помню, где именно, потому что место было никакое. Единственное воспоминание о нем — жил в деревянном домике, днем закрываемом на висячий замок, который я взламывал согнутым гвоздем. Видимо, таланты медвежатника были заложены с детства. Меня разместили в двухместную камеру с туалетом, умывальником и кондиционером. Она открыта с шести утра до десяти вечера. В нашей части зоны, где отбывали срок на общем режиме и не являлись злостными нарушителями внутренних правил, можешь шляться по территории, в том числе играть в футбол, волейбол или баскетбол на спортивной площадке, или в специальном помещении смотреть видео из разрешенного списка, или играть в настольные игры в соседнем. Кто хотел, работал. В основном по хозяйству — помогали роботам-уборщикам, -поварам, -официантам… За это сокращали срок, поэтому желающих было больше, чем рабочих мест. Кормили три раза в день и довольно сносно. Рыбу давали чаще, чем мясо, что для местных посидельцев было нормой. Можно за плату заказывать доставку почти любой еды, кроме алкоголя, чем я иногда пользовался. Могли родственники или знакомые прислать. Никаких ограничений по количеству продуктов и частоте заказов, посылок. Зуюк, пока был сезон, постоянно подгоняла мне красную икру, которой угощал братьев по несчастью. Впрочем, для некоторых это была привычная среда обитания или даже райское место: накормлен, напоен, ничего не делай, ни о чем не думай.
Среди последних был и мой сосед Дима Бушида — двадцатилетний парень хиленького сложения и с благообразной физиономией истинного мессианина, которая помогала ему, фармазону (мошеннику), разводить лохов. Погоняло у него Лошарик, причем искренне уверен, что происходит это слово от китайского глагола лошар — проигрывать. В поисках острых ощущений он подался на историческую родину своего деда в Японию, страну непуганых лохов, по его мнению, где из-за слабого знания языка поменял на время специализацию и загремел на пять лет за то, что заходил в гости в незакрытые дома и квартиры, когда хозяев не было дома. Первые девять месяцев оттянул в тюрьме Фучу неподалеку от Токио, после чего достал российское посольство жалобами, добился перевода сюда.
О своих приключениях в Японии рассказал мне (все остальные уже слышали по несколько раз) в первый же день:
— Братан, наша тюрьма в сравнение с японской — это курорт! Там свод правил из более сотни пунктов. Ходить только строевым шагом; сидеть, положив руки на колени, не шевелиться и смотреть строго перед собой, ни в коем случае на охранников; спать на татами на спине или боку, но так, чтобы были видны руки; есть только по команде, а перед этим сидишь с закрытыми глазами и ждешь, когда всем раздадут порции; говорить только в свободное время вечером и исключительно шепотом; прогулка — маршировка по внутреннему двору; каждая вещь в шестиместной камере должна лежать на своем месте; душ пятнадцать минут два раза в неделю; свидания и передачи раз в два месяца, если хорошо себя ведешь; ежедневный утренний досмотр, когда стоишь голый и строго по порядку открываешь рот, поднимаешь руки, наклоняешься и раздвигаешь ягодицы… Занарушение любого пункта окажешься в карцере, где будешь с восьми утра до пяти вечера сидеть на ногах, как у них принято, и смотреть строго перед собой. Сходить в туалет можно всего два раза в день по команде. Никакого общения ни с кем, даже во время часовой прогулки. Через месяц сходишь с ума. Если бы наше посольство не вытянуло меня оттуда, я бы удавился!
Я помнил, что японская дисциплина — это особый вид изуверства, осмысленного и беспощадного.
У меня социальный статус и погоняло Студент, поэтому почти весь день провожу за просмотром лекций по химии, геологии, агрономии и изредка по другим дисциплинам. Мог бы окончить Сахалинский университет за неполные три года, но теперь спешить некуда. Да и незачем дарить государству стипендию за год с лишним. Раз уж посадили меня, пусть платят за это. Мне надо протянуть без инцидентов треть срока, десять месяцев, после чего адвокат Шоломон подаст на условно-досрочное освобождение, которое я, как первоходок, должен получить. Я оставил несданным предмет «Космическая химия», абсолютно неинтересный мне и налег на геологию и агрономию. Поскольку изучение дополнительных предметов разрешено, пользовался этим,
