Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин
Во время очередной нашей встречи на зоне в отдельной комнате, где можно было позаниматься любовью, Зуюк радостно сообщила:
— Я беременная!
— Как выйду, поженимся, — предложил я.
— Зачем⁈ — удивилась она. — Лучше буду получать деньги, как мать-одиночка. Главное, чтобы мы жили вместе.
— Я достаточно богатый человек, чтобы без помощи государства содержать тебя и ребенка, — заговорила во мне мания величия.
— Не надо, — отказалась она. — Мало ли что случится…
Тут я с ней согласился. За время путешествий по эпохам насмотрелся, как из грязи в князи и намного чаще наоборот.
27
Мне, привыкшему к многомесячным контрактам на морских судах, исправительная колония была не особо в тягость. Иногда были заходы в порты — поездки на экзамен, в том числе в домашний — свидания с Зуюк. На этот раз придется отработать два контракта подряд по пять месяцев каждый, после чего уйду надолго в отпуск. Я не учел контингент, с которым отбывал наказание.
На спортивной площадке бывал редко. Футбол, волейбол и баскетбол интересовали меня постольку-поскольку. Разве что прогуляться на свежем воздухе, перекинуться парой слов с кем-нибудь. В тот раз я стоял со своим соседом по камере Лошариком, обсуждали мерзкую сахалинскую погоду. Вчера был снег, а сегодня потеплело, и во дворе каша. Мимо нас проходил длинный сутулый тип с лицом хронического алкоголика в завязке. Мой собеседник вдруг замолчал и напрягся.
— В чем дело? — поинтересовался я.
В это время сутулый приблизился ко мне и плюнул в лицо. Я врезал в ответ быстрее, чем мой сосед открыл рот, чтобы предупредить меня. От удара двуногий верблюд рухнул навзничь на подтаявший снег. Все, кто был во дворе, увидев это, радостно заорали и засвистели.
— Зря! — печально молвил Лошарик. — Это спойлер. Он специально спровоцировал тебя, чтобы ты не вышел по УДО.
Прибежала охрана. Меня тут же отправили в карцер, а потерпевшего, погоняло у которого было Слизень — в медицинскую часть. На мое счастье, ничего ему не сломал, иначе бы получил дополнительный срок. На мои слова, что мне плюнули в лицо, которые подтвердил Дима Бушида, внимания не обратили. Это действие не попало на камеру. Именно поэтому Слизень и плюнул в меня, стоявшего лицом к ней, а не моего собеседника. Даже если я не вру, обязан был подать жалобу администрации, а не заниматься рукоприкладством. Видимо, остальные так и поступали, что и сделало Слизня храбрым.
В карцере было скучно. Меня выводили только на прогулку на час, причем в отдельном небольшом дворике, пять шагов на четыре. Все остальное время беседовал с самым умным и предусмотрительным человеком — самим собой.
Через трое суток меня выпустили из карцера, предупредив, что за систематические нарушения буду переведен в блок с усиленным режимом, а потом и со строгим. Свидание с Зуюк в этом месяце отменили. Об условно-досрочном освобождении можно забыть, как минимум, до истечения половины срока. К тому времени нарисуется какой-нибудь Слизняк-два.
Не в моих правилах оставлять такое без наказания. Само собой, тупой мордобой отпадал. Надо было наказать жестоко, но так, чтобы самому не прилетело. Тогда и другим спойлерам неповадно будет связываться со мной. Лошарик показал мне еще пару таких же подонков. Впрочем, они теперь держались от меня подальше.
Тут мне и пригодились знания о ядах, полученные от синоби. Здесь, конечно, не было ядовитых растений и лягушек, но отравиться можно и обычной едой и даже лекарством. Всё зависит от качества продуктов, смешения ингредиентов, дозы. Я не спешил. Дождавшись следующего свидания с Зуюк, позанимался с ней любовью и на всякий случай, если среди охранников есть любители порнухи или подслушивать, шепотом приказал, что и как мне прислать через недельку вместе с чипсами горбуши и сыром рокфор. В последнем легко было спрятать то, что мне надо.
— Зачем они тебе? — полюбопытствовала она.
— Научный опыт надо провести, а здесь лаборатории нет, химикаты не достанешь, — соврал я.
Зуюк выполнила мою просьбу в точности. Два дня у меня ушли на приготовление снадобья. Чувствовал себя средневековой колдуньей. После окончания почти весь кусок сыра рокфор спустил в унитаз.
— Ты с ума сошел⁈ — возмутился сосед по камере, который был любителем сыров, особенно голубых.
— Забудь, что я получал его, — посоветовал ему. — Для остальных я жру в одну харю, с тобой не делюсь, поэтому не знаешь, что именно.
— Понял, — въехал Лошарик.
Более сложной частью было скормить приготовленную пилюлю Слизню так, чтобы и он не заметил, и на камеры не попало. Лучшим местом была столовая. Там самообслуживание: идешь вдоль отделов с ячейками и берешь в каждом одно блюдо. Нельзя взять два или поменять. Ошибся — твои проблемы. В следующий раз будь внимательнее. Можно попросить идущего следом и поменяться, но соглашаются редко. Именно такая ситуация и случилась со Слизнем или просто хотел спровоцировать идущего за ним. Он взял один салат, а потом увидел другой. Помогать ему отказались. Началась словесная перепалка. Оба прекрасно владели русским языком. Я воспользовался этим, решив остаться без салата, обошел ругавшихся, по пути незаметно обронив кое-что в суп жертвы. После чего сел так, чтобы видеть большую часть зала.
Слизняк расположился подальше и лицом ко мне. Наверное, чтобы не упускать из вида опасность. Ел он выпендристо — долго возюкал гибкой, легко ломающейся, красной, пластиковой ложкой в зеленой пластиковой глубокой тарелке, как пальцем в носу, но таки съел всё. Если задуманное мной не получится, буду знать, что препарат был употреблен, но подействовал не так, как мне хотелось.
Слизняка нашли мертвым перед ужином в камере на застеленной кровати. Он был одет и обут. Ложиться днем запрещено, однако стукачам и сукам делали исключение. Не знаю, по какому разряду проходил Слизень у администрации. Подозреваю, что по обоим сразу. Его сокамерник после обеда ушел играть в нарды и только перед ужином вернулся в камеру, где и обнаружил еще теплый труп. Он должен был прийти раньше и спасти эту сволочь. Труп мне ни к чему. Собирался только попугать,
