Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Заглянув в коробку, Торкваль нахмурился:
– Никогда ничего такого не видел.
– В лучших домах Рима такой предмет могли бы использовать как драгоценную солонку, – заметил Эсте.
– Может быть, это надгробный памятник чьей-нибудь любимой кошке, – предположил Гальгус из Даота. – В Фалу-Файле король Одри наряжает спаниелей в штаны из лилового бархата.
– Спрячьте это куда-нибудь, – сухо обронил Торкваль. – Лучше не тревожить древности, не понимая их назначение. – Он повернулся к женщине: – Меланкте, позволь представить тебе Кори из Фалонжа и его помощников. Забыл, как их зовут, но вот этот – гунн, тот – римлянин, за ним кельт и бледный призрак из Даота. А эта тварь – то ли стервятник, то ли шакал – заявляет, что он родом из Карпат. Что ты о них думаешь? Не бойся говорить правду – у этих людей не осталось иллюзий.
– Меня они не интересуют. – Меланкте села за стол поодаль от других и стала смотреть в огонь.
Травец прошептал:
– Фонер! Что ты видишь?
– В этой женщине присутствует зеленый дух. Щупальце прикасается к ней, но оно появляется внезапно и так быстро исчезает, что я не могу его проследить.
– Что это значит? В ней средоточие магической субстанции?
– Нет, она лишь оболочка, манекен, кукла.
Травец задержал взгляд на подруге Торкваля. Меланкте подняла голову и посмотрела по сторонам, нахмурив тонкие брови. Травец отвел глаза и прошептал:
– Что это? Она чувствует мое присутствие?
– Она обеспокоена, но не знает почему. Не смотри на нее.
– Почему нет? – пробормотал Травец. – Все на нее смотрят. Такой красавицы днем с огнем не сыщешь.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Вскоре Меланкте удалилась. Торкваль беседовал с Кори примерно полчаса, после чего тоже ушел.
– И что теперь? – вопросил Гальгус. – Спать еще рано, вино – последняя дрянь. Кто сыграет в кости?
Эсте разглядывал предмет в старой коробке:
– Кто поднимет крышку игрушечного катафалка, чтобы посмотреть, что внутри?
– Только не я, – отрезал Гальгус.
– Не прикасайся к этой штуке, – посоветовал Гунн Измаэль. – Навлечешь сглаз на себя и на всю нашу компанию.
– Не обязательно, – возразил Эсте. – Ясно, что это чья-то мрачная шутка. Кто знает? Катафалк может оказаться сокровищницей, заполненной до краев изумрудами и сапфирами.
Кеган заинтересовался:
– Может быть! Пожалуй, я загляну – просто чтобы убедиться, что там ничего нет.
Гальгус покосился на Травеца:
– Ты опять что-то бормочешь, Валах?
– Заклинание от пагубного сглаза, – объяснил Травец.
– Чепуха все это! Давай, Кеган! Загляни, никому никакого вреда от этого не будет.
Длинным желтым ногтем большого пальца Кельт Кеган приподнял крышку из мыльного камня. Наклонив голову так, что его тонкий горбатый нос почти пролез в открывшийся зазор, он заглянул внутрь. После этого он медленно выпрямился и закрыл игрушечный катафалк.
– Так что же, Кеган? – потребовал отчета Кори. – Не заставляй нас ждать! Что ты увидел?
– Ничего.
– Тогда из-за чего вся эта болтовня?
– Неплохая игрушка, – сказал Кеган. – Сложу ее в узелок и увезу – на память.
Кори удивленно взглянул кельту в лицо:
– Как хочешь!
В полдень следующего дня два отряда покинули Старый Нип и стали спускаться по Глен-Дагаху. Там, где ущелье выходило на нижние луга, банды разделились. Кори с пятью спутниками и проводником – бледным пареньком с лукавыми глазами по имени Айдис – направились на северо-запад, чтобы устроить засаду. Торкваль, во главе тридцати пяти тяжеловооруженных разбойников, продолжил путь на запад, к Ивовому Затону. Два часа они выжидали под прикрытием леса, после чего выехали дальше по дороге, спускаясь по нижним лугам в долину реки Вёрл.
Отряд Торкваля передвигался с точно рассчитанной скоростью: при первых проблесках рассвета, когда становились различимыми бесцветные очертания ландшафта, они углубились в парк, окружавший замок Зеленая Ива, и поехали трусцой по величественной въездной аллее, окаймленной параллельными рядами тополей.
Повернув из аллеи к мосту через ров, всадники испуганно натянули поводья. Им преградила путь дюжина рыцарей на боевых конях, с копьями наперевес.
Рыцари бросились в атаку. Разбойники в замешательстве развернулись, намереваясь скрыться, но позади дорогу заблокировала такая же группа рыцарей. Теперь из-за тополей выступили лучники, выпуская в вопящих бандитов залпы стрел, один за другим. Торкваль тут же повернул в сторону, прорвался сквозь прореху между тополями и, низко пригнувшись к гриве коня, поскакал как безумный по полям и лугам. Сэр Минч, командовавший защитниками замка, отправил в погоню десятерых всадников, приказав им преследовать Торкваля до ворот ада и дальше, если потребуется. Нескольких выживших под обстрелом бандитов сэр Минч приказал прикончить, не сходя с места, чтобы не тратить время на повешение. Мечи поднялись и опустились – головы покатились с плеч; в считаные минуты от отряда Торкваля и его мечты о создании империи ска ничего не осталось.
Десять всадников гнались за Торквалем вверх по Глен-Дагаху, где разбойнику удалось спровоцировать оползень и свалить на них несколько валунов. Два преследователя погибли. Когда остальные выехали на луг Старый Нип, они нашли только женщин, прислуживавших бандитам, и нескольких маленьких детей. Торкваль и Меланкте бежали, пользуясь тайными проходами, куда-то на пересеченные пропастями верхние луга под громадой горы Собх. Преследовать преступника дальше не имело смысла – насколько было известно всем заинтересованным лицам, врата ада находились где-то на Ближнем Востоке.
5
В столице Лионесса царил переполох – король Милон, королева Каудабиль и принц Брезанте должны были скоро прибыть с трехдневным визитом; в их честь устраивался пышный фестиваль, требовавший срочных приготовлений.
Празднество задумал король Казмир – после того как померкли всякие надежды на выгодное обручение принцессы. Необходимость принимать и развлекать монарха-соседа не вызывала у Казмира никакого энтузиазма; еще больше его раздражала перспектива почти непрерывной последовательности разгульных пиршеств, во время которых король Милон, знаменитый способностью поглощать невероятное количество спиртного, и королева Каудабиль, почти не уступавшая в этом супругу, угощались бы самыми изысканными произведениями поваров Хайдиона, запивая их лучшими винами из королевских погребов. Поэтому Казмир объявил о проведении фестиваля – в честь царственных гостей должны были устроить всевозможные игры и состязания: прыжки в высоту и в длину, соревнования бегунов, борцов и метателей пудового камня, а также поединки умельцев драться шестами с мягкой обивкой, балансировавших на доске, установленной над заполненной жидкой грязью ямой; той же доской над ямой могли пользоваться команды, перетягивавшие канат. Король собрал музыкантов, чтобы повсюду плясали джиги, водили хороводы, чтобы веселилась толпа. Можно было дразнить быков, доводя их до ярости, а потом с хохотом и криками убегать от них по арене. Лучники могли состязаться
