Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Король Казмир был доволен своей маленькой хитростью. Она избавляла его от необходимости смертельно скучать на протяжении многих часов; кроме того, фестиваль свидетельствовал о его благоволении к народу и бодрости духа, подобающей энергичному правителю. Конечно, Казмир не мог уклониться ни от приветственного пиршества, ни от прощального банкета – хотя продолжительность первого можно было ограничить под тем предлогом, что августейшие гости нуждались в отдыхе после тягот долгого пути. Казмир надеялся, что сможет не затягивать и прощальный ужин, на сходных основаниях.
Приготовлениями к празднеству занялись безотлагательно, чтобы мрачноватый старый город Лионесс превратился в нечто вроде огромной сцены, располагавшей к бесшабашному веселью. Стены обтянули разноцветными полотнищами, по периметру Королевского Плаца подняли яркие знамена, а для того, чтобы королевским семьям было удобно наблюдать за соревнованиями и процессиями, соорудили специальное возвышение. С одной стороны прямоугольного плаца, параллельно Сфер-Аркту, установили на козлах две огромные бочки пива; их должны были открывать каждое утро для всех желающих выпить за здравие короля Милона, короля Казмира – или обоих.
Вдоль Сфер-Аркта выросли лавки и киоски, торговавшие колбасами, жареной рыбой, беляшами с начинкой из свиного фарша, сладким печеньем и пирожными. Каждый приезжий лавочник обязан был украсить обращенную к дороге сторону своего заведения гирляндами и лентами веселой расцветки; хозяев уже существовавших городских лавок заставили сделать то же самое.
В назначенное время король Милон, королева Каудабиль и принц Брезанте прибыли в замок Хайдион. В авангарде процессии ехали шесть рыцарей в сверкающих парадных доспехах, с длинными копьями, на которых развевались черные и охряные вымпелы. Другие шесть рыцарей, тоже в парадном облачении, замыкали шествие. Король Милон и королева Каудабиль сидели в громоздком экипаже без пружинящей подвески, напоминавшем скорее фургон, нежели карету, на широкой скамье с мягкой обивкой, под зеленым пологом с сотней декоративных кисточек. И Милон, и Каудабиль были люди тучные, русые, с круглыми покрасневшими лицами – они походили больше на лукавых пожилых крестьян, направлявшихся на рынок, нежели на правителей древнего государства. Сбоку, на огромном гнедом мерине с исключительно высоким крупом, ехал принц Брезанте – грузный молодой человек с широким задом и узкими плечами, с первого взгляда не производивший впечатление отпрыска благородной семьи. Его длинный нос, продолжавший линию узкого низкого лба, нависал над пухлым ртом, большие круглые глаза почти не мигали, черные волосы уже заметно поредели на макушке, а на подбородке образовывали небольшую нерешительную бородку. Несмотря на все эти недостатки, Брезанте мнил себя кавалером, внушавшим романтические страсти, и уделял большое внимание нарядам. Сегодня на нем был камзол из красновато-коричневого вельвета со складчатыми рукавами, украшенными пуфами в красную и черную полоску. Лихая красная охотничья шапочка, с вороньим пером вместо султана, сидела набекрень почти на затылке принца.
Процессия спустилась по Сфер-Аркту. Вдоль дороги стояли герольды в алых камзолах и желтых галифе в обтяжку – шестеро с одной стороны, шестеро с другой. Когда между ними проезжал королевский экипаж, они подняли к небу горны и протрубили приветственный клич.
Повозка свернула со Сфер-Аркта на Королевский Плац и остановилась перед парадным входом Хайдиона. Король Казмир, королева Соллас и принцесса Мэдук ожидали гостей, стоя на террасе. Казмир поднял руку в дружеском приветствии; Милон ответил тем же. Принц Брезанте, бросив взгляд на Мэдук, тоже приподнял руку – так начался августейший визит.
На вечернем пиршестве никто не прислушался к протестам Мэдук: ее посадили так, чтобы принц Брезанте оказался слева от нее, а Дамар, герцог Лаланкский, – справа. Весь вечер Мэдук просидела, сосредоточенно уставившись на стоявшую посреди стола корзину с фруктами, притворяясь, что не замечает Брезанте, а тот, в свою очередь, не сводил с нее круглых черных глаз. Мэдук мало говорила, отвечая на заигрывания принца рассеянно и односложно, в конце концов Брезанте нахмурился и помрачнел, но безразличие Мэдук оставалось непоколебимым. Уголком глаза она замечала, что король Казмир и королева Соллас нарочито игнорируют ее поведение; по-видимому, им пришлось примириться с ее точкой зрения, и теперь она надеялась, что ее наконец оставят в покое.
Торжество Мэдук оказалось кратковременным. На следующее утро обе королевские семьи спустились в павильон на Королевском Плаце, чтобы засвидетельствовать начало состязаний. И снова возражения Мэдук, объяснявшей, что она предпочитает не присутствовать, пропустили мимо ушей. Леди Восс, выполняя недвусмысленное поручение королевы Соллас, заявила, что Мэдук обязана участвовать в церемониях, неукоснительно соблюдая протокол. Морщась и капризно поводя плечами, Мэдук прошествовала в павильон и плюхнулась в кресло рядом с королевой Каудабиль, предназначенное для короля Милона, в связи с чем последнему пришлось сесть с другой стороны, а Брезанте оказался соседом короля Казмира. И снова у Мэдук вызвало искреннюю радость, с примесью замешательства, полное безразличие Казмира и королевы Соллас к ее самовольному поступку. Отчего такая перемена? В сдержанности королевской четы было нечто зловещее.
Ответ на ее вопрос не заставил себя ждать. Почти сразу после того, как королевские семьи уселись, старший герольд Спаргой подступил к переднему краю возвышения, повернувшись лицом к толпе, заполнившей прямоугольный плац. Пара молодых герольдов протрубила клич, призывавший к вниманию, и народ на Королевском Плаце притих.
Спаргой развернул свиток:
– Дословно провозглашаю прокламацию, подписанную сегодня его королевским величеством Казмиром! Призываю всех уделить неотрывное внимание значению этого документа. Слушайте! – Спаргой прочел прокламацию:
«Я, Казмир, король Лионесса и принадлежащих Лионессу территорий и провинций, объявляю следующее!
В столице Лионесса возводится сооружение возвышенного духовного значения – новый собор Святейшей Соллас, коему суждено прославиться богатством убранства. С тем, чтобы собор наилучшим образом соответствовал означенной цели, в нем надлежит содержать достойные молитвенного поклонения священные символы, а именно редкие и драгоценные реликвии и прочие предметы, напоминающие о житиях святых мучеников, пострадавших за христианскую веру.
Нам рекомендовали приобрести такие реликвии; посему, дабы Лионесский собор превосходил святостью и величием любые другие церкви, мы готовы предложить королевские награды тем, кто предоставит в наше распоряжение
