Когда не горят костры - Джезебел Морган
Безопасник тихо рассмеялся:
– Спасибо, но выбора у меня нет. Если вернусь с пустыми руками, командор пообещал лично за шлюз выкинуть.
– Слушай, наш старик, конечно, жесток, но не настолько! Почему это он взялся невыполнимое требовать?
– Выполнимое, в том-то и дело, что выполнимое. – Эррера сжал губы и отвернулся. – Я должен ему даже больше, чем собственную жизнь. И теперь он требует отработать долг. Поэтому вы можете вернуться. А у меня – приказ.
– Я помогу вам, – тихо проговорила Лидия. – Я всё равно обязана выяснить, что здесь произошло.
– Серьёзно? – Эррера резко обернулся к ней, по лицу скользнула злая, сардоническая улыбка. – И какую же надежду вы собираетесь найти среди трупов, Эглите?
– В истории не только надежда, офицер.
– Брось, Лидия, оставь мертвецов в покое! Даже твоему фанатизму должен быть предел! Этой истории место на дне морском!
Казалось, Майкл даже искрил от возмущения, настолько яркой была его злость. Он не мог переубедить Эрреру, не мог не склониться перед безжалостным приказом, но потворствовать слепому фанатизму Лидии не хотел. Он видел только её упрямство и, как он думал, глупость.
Если здесь и был слепец, то только он сам.
Соблазн согласиться был велик. Сокровища, обещанные океаном, были всего лишь старыми костями. Что Лидия ещё может тут найти, кроме следов боли, отчаяния и смерти?
– Ты прав, Майкл, ты, безусловно, прав, – она осторожно коснулась его руки, – но я должна. Должна докопаться до самых корней этой истории, до самых её истоков. Чтоб больше никто не повторил ошибок этих людей. Чтобы это больше никогда не повторилось.
Майкл набрал воздуха, чтобы спорить дальше, но в коридор скользнула Ингрид, слегка пригнувшись, чтоб не задеть разодранную взрывом обшивку. Она двигалась ровно и точно, как раньше, но даже сквозь лицевой щиток шлема были видны опухшие красные глаза и побелевшие губы.
– Простите, – голос её почти не дрожал, – мне не следовало убегать. Давайте продолжим поиски?
Майкл несколько раз беззвучно открыл рот, мотнул головой и выдохнул зло:
– Нет уж, я вас тут одних не оставлю!
На мгновение Лидии показалось, что в этот момент океан сокрушил стены полиса и ворвался внутрь, настолько оглушительным гулом её накрыло. Но звук исчез, остался вибрацией в костях, едва уловимым рокотом, от которого волосы вставали дыбом.
Впервые в жизни она ненавидела свой долг.
Она не хотела знать, что здесь случилось.
Всё, что ей оставалось, – идти, и наблюдать, и запоминать. Как невесело усмехнулся Эррера и пошёл вглубь модуля не оглядываясь. Как насупился Майкл, но покорно двинулся следом. Как сама она, словно пленница в собственном теле, покорно поплелась за ними.
Как сыто улыбнулась Ингрид, а в её глазах блеснули горизонтальные жабьи зрачки.
До возвращения катера оставалось четырнадцать часов.
5Шкатулка действительно оказалась с секретом – с выскакивающей ядовитой иглой. Что-то тёмное, жуткое и непонятное когда-то произошло в узких коридорах и белых лабораториях, что-то, гораздо более страшное, чем паника или безумие. Лидия шла последней, едва переставляя ноги. Она чувствовала – то, что убило этих людей, всё ещё рядом. Всё ещё здесь, словно полвека для него – не более чем мгновение, соринка на рукаве, смахнул и забыл про неё.
– Почему ты всё-таки решила вернуться? Никто не осудил бы тебя, если б ты дождалась нас в центре управления.
Ингрид грустно улыбнулась:
– Тётушка и так будет недовольна, что я сбежала в ужасе, словно девчонка, а не врач. А если бы я не вернулась, чтоб увидеть это всё своими глазами… – Она поёжилась, словно от сквозняка. – Она бы мне не простила.
С ней всё было нормально – на первый взгляд. Она даже не замирала больше, вслушиваясь в неведомые голоса. Зато самой Лидии казалось, что она различает шёпот, утробный, низкий, неразборчивый. Не вслушиваться, только не вслушиваться, это просто шуршит костюм, это скрипят старые двери, которые с усилием раздвигает Майкл, это глухо ворчит Эррера в бесплодных попытках оживить старые компьютеры.
– Пусто, – раздосадованно выдохнул он, выходя из очередной лаборатории. Лидия осталась снаружи, у стекла во всю стену – она и так хорошо видела разгром, перевёрнутые столы и тёмную слизь, свисающую с потолка. – Такое ощущение, что они сначала всё здесь уничтожили, а уже потом пытались ломиться наружу.
– Эй! Вы должны это увидеть!
Голос Майкла прозвучал низко, неестественно и страшно, и сердце Лидии ёкнуло. Она ни разу не слышала, чтоб её бывший муж говорил так спокойно, так через силу, словно не осталось в нём чувств, кроме ужаса. Что могло случиться? Что он мог увидеть?
Знать это она не хотела.
Лидия не смогла понять, что раньше было в этой комнате – не лаборатория, нет, слишком маленькая, слишком укромная, со следами былого уюта. Всеобщее безумие словно и не коснулось её: так и теснились вдоль стен тяжёлые шкафы из тёмного металла, высокие и узкие, с запертыми дверцами; со стола смело на пол мелкие вещицы, только толстая, распухшая от влаги книга на нём осталась, но сам стол всё ещё стоял напротив дверей, с аккуратно задвинутым стулом. Словно кто-то вышел из кабинета ненадолго.
Вот только прямо напротив двери на стене был распят человек. От раскинутых в сторону рук тянулись кровавые подтёки, на запрокинутом лице отражались мука пополам с экстазом, а требуха из развороченного живота кошмарными бурыми щупальцами растянулась по всем стенам – гораздо длиннее, чем ей отведено природой.
Лидия зажмурилась, пытаясь сдержать тошноту. Гулко ухал пульс в ушах, ноги подогнулись, и ей пришлось вцепиться в дверной проём, чтоб не сползти на пол. Как хорошо, что шлем отфильтровывает запахи! Если б ещё всякую дрянь не показывал – вообще б цены ему не было…
Крепкие, надёжные руки Майкла поддержали её, помогли восстановить равновесие. Лидия тут же впилась пальцами ему в плечо, ища опоры и успокоения. Ей хотелось взглянуть в привычное, знакомое лицо бывшего мужа, представить, что последних десяти, а то и двадцати лет и вовсе не было, что всё сон, тяжёлый, кошмарный, предутренний, вот откроет глаза, а рядом только Майкл… Но как бы Лидия ни жмурилась, под опущенными веками всё стоял распятый человек, и она знала, что, если откроет глаза, не сможет на него не смотреть.
А значит, нечего трусить.
Она выдохнула и быстро распахнула глаза, чтоб не успеть передумать.
– Кровь свежая. – Голос Эрреры звучал так же тяжело и неестественно, как и голос Майкла до этого. – Он здесь висит полсотни лет, а кровь свежая.
– Он здесь висит почти полсотни лет с выпотрошенным брюхом, – её же голос превратился в хриплый скрежет ржавых механизмов, – а разлагаться и не начал!
Распятый человек застонал, словно услышал их и проснулся от глубокого болезненного сна. Пальцы скрючились, впились в стену, и Лидия с ужасом разглядела тонкие глубокие борозды у ногтей. Её замутило, когда она представила, как день за днём, год за годом это существо скребёт стену то ли от невыносимой боли, то ли от сводящей с ума тоски.
Он открыл глаза, и Лидия на мгновение поймала его взгляд, пустой, как у куклы, и её дрожь пробрала, когда она разглядела его зрачки – горизонтальные, пульсирующие, жабьи. Человек открыл рот, и вместе со словами ему на грудь выплеснулось что-то чёрное и вязкое. Голос у него оказался глубокий и гулкий, как у океана:
– Зачем? Зачем вы пришли? Хозяин пробудился, Хозяин видит…
Сухо хлопнул выстрел, и короткий гарпун с чавканьем вонзился в глаз человека, пригвоздил его голову к стене. Руки Эрреры мелко тряслись, когда он перезаряжал пистолет. Человек удивлённо дёрнулся, попытался снова опустить голову, но не вышло, и он расхохотался, жутко и надтреснуто, дёргаясь всем телом. Из его брюха полезли новые бурые щупальца, сокращаясь и оплетая стену.
Ещё хлопок, на этот раз гарпун пробил щёку человеку, и тот даже не заметил этого. Отрывисто выругался Эррера, а Майкл вцепился в плечо Лидии, потащил назад, но она всё смотрела и смотрела на распятого человека с голосом океана, и чувствовала, как рушится вокруг неё мир.
– Лидия, очнись же! Приди в себя! Уходим, уходим отсюда!
Словно во сне она обернулась, покорно, медленно, не чувствуя ничего, шагнула в коридор, но в последний момент, сбросив с себя оторопь, метнулась назад, к столу, схватила книгу и побежала прочь из страшной комнаты, трепетно прижимая её к груди. За её спиной мужчины захлопнули дверь, навалились на неё, словно чудовище уже рвалось наружу.
Ингрид, на удивление спокойная, стояла чуть в стороне, наблюдала за возней с отстранённым любопытством, как за не особо
