Город с львиным сердцем - Екатерина Звонцова
Четвёртый. Смерть.
– Чёрный человек… – шепнула она.
– Полинялый пёс, – пропел он, дразня, и она со стыдом потупилась.
Верблюд под ним издал какой-то хрюкающе-чавкающий звук. Сам Смерть усмехнулся и слегка наклонил голову, так, будто встреча была тривиальной.
– Здравствуй, легенда. Рика. Так тебя теперь зовут?
Она не улыбнулась, не кивнула. Лошади пошли вперёд, спеша скорее уйти от волчьих трупов; Смерть двинулся следом. Он всё ехал рядом с Рикой и смотрел на неё, но разговор не продолжал. Глаз его слабо горел золотом, волосы трепал ветер. Он казался скорее задумчивым, чем довольным. Оно и понятно: что ему пара глупых зверей?
– Спасибо. Если тебе это надо, – сказала Рика после полуминуты молчания. – Ты следишь за нами?
– Может быть, – уклончиво отозвался он.
– Чего ты от нас хочешь? – Она легонько поторопила лошадей. Верблюд тоже затрусил быстрее.
– Ничего, что вам повредит, если звезда тебя…
Она повернула к нему голову и взглянула внимательнее, так что он осёкся. Смотрела долго. Задумчиво. То, что она носила на шее, горело алым, но он, попытавшийся один раз это забрать, сейчас вовсе не обращал на подвеску внимания.
– Знаю.
– Что всё-таки знаешь? – теперь в его голосе сквозила настороженность.
Рика всё не сводила с него глаз.
– Легенду о чёрных легионах и настоящем времени, в которое они приходят. Легенду о том, что этому предшествует. Легенду о том, что те, кому подчинялась Кара, глупы и решают куда меньше, чем думают.
Он перевёл взор вперёд, прислушался и наконец убрал в ножны оружие. Ровно сказал:
– То есть всё. – Усмехнулся. – Умные и зоркие поднебесные… нет напасти страшнее. Особенно когда такие, как мы, остаёмся одни.
– Едва ли всё. – Теперь она леденила его взглядом; грустная улыбка играла на её губах. – Я ведь не знаю, сколько у тебя… у нас… времени. И что именно ты ищешь.
– А что ищут все? – спросил он, и голос его вдруг чуть охрип. Я понял: он не знает сам. И правда надеется услышать что-то, что ему поможет.
Но Рика лишь пожала плечами.
– Например, я ищу чародея и мудреца.
Его позабавил очевидный ответ. Он опять усмехнулся, покачал головой, точно возражая каким-то своим мыслям, и спросил:
– А что ты искала прежде?
– Правды, – упрямо отозвалась она, но чёрный покачал головой вновь.
– Нет. Ведь ты и так её знаешь. До этого?
Она нахмурилась, отвернулась. Похоже, разговор начал утомлять её и тревожить.
– А вот теперь ты путаешь меня, чёрный человек. Перестань. – Она глянула на возницу. – Дядюшка Рибл испугается, если увидит тебя. Уходи и оставь свои вопросы.
Она прогоняла его так непреклонно, что я совсем ей не верил. Как и сам чёрный. Оба знали: разговор не окончен, а то, что стоит за ним, будет лишь надвигаться с каждым днём. Знали они и другое: волки не вернутся, пока чёрный всадник здесь, но что они сделают, когда он пропадёт, не угадаешь. Рике, конечно, было спокойнее ехать вот так. Чёрный же не спешил, как и всякое бесприютное создание.
– Этот человек не проснётся, пока я не уйду, – ответил он. – Я щажу его. Я слишком близко к нему, чтобы он мог выдержать мой вид уже ныне.
– Почему? – Рика вздрогнула.
А вот я его понял и даже пожалел на миг, что не могу ни на что повлиять, но Смерть лишь грустно улыбнулся и сделал вид, что не услышал. Вместо ответа тихо, мягко попросил:
– Посмотри на меня. Да-да, посмотри. Это напомнит мне о важном.
Рика чуть-чуть повернулась, тут же сердито потупилась, но через пару секунд взглянула опять – немного исподлобья, недоверчиво и с любопытством сразу. Чёрный шепнул одними губами «спасибо» и отвернулся первым. Никто из них больше ничего не сказал, так ехали ещё какое-то время. Снова начинал накрапывать дождь, шелестела влажная листва, а лошадки всё больше разгонялись. Верблюд же сопел, устав пытаться за ними поспеть.
– Ты не останешься с нами? – тихо спросила наконец Рика. – Раз ты…
– А ты этого хочешь? – Он лукаво приподнял бровь, улыбнулся. – Лестно.
Она тут же выпустила когти, фыркнув и этим выдав себя:
– Нужен ты мне! Я бы и сама смогла их защитить. И у звезды есть меч. Я просто…
В золоте взгляда плеснула чернота. Смерть промолчал: может, был задет, а может, вспомнил что-то, чего не знали другие. Но наконец он вновь улыбнулся и произнёс:
– Ты добрее, чем кажешься. Вон, жалеешь их… и, похоже, жалеешь меня. Я ценю это.
Она вспыхнула, но не заспорила. Только поджала губы, и тогда он немного склонился к ней – не говоря, просто присматриваясь. А потом вдруг начал негромко напевать.
Он пел ту же балладу о Ширкухе, Ширкухе Невинно Казнённом, о Великом герое, решившем, что ему уже ничего не исправить. Но звучала она не мягкой старческой колыбельной, а мелодичным горестным зовом. Возница не слышал; не слышали двое в тарантасе, но природа слышала каждый звук. Снова я вспомнил, почему Смерть и ему подобные свободно бродят по моей земле, почему ни разу я не посмел их прогнать. Он зачаровывал. К дороге – осторожно, чтобы не задеть путников, – стали наклоняться мои ветви. Мои звери – те, что не спят ночью, – стали выбираться из нор, сверкая янтарными и рубиновыми глазами. Мои воды зажурчали сильнее. И заволновались мои ветры.
Он заклинал. Рика слушала, а шрамы на её лице бледнели. Он заклинал её, а не меня, и поэтому тогда я тоже его не услышал. Я услышал сейчас и увидел, как медленно таяло тогда расстояние между их лицами. Два сияния – алое у её груди и золотое у его – ширились.
Но вдруг легенда испуганно отпрянула, сжала покрепче вожжи. Свет померк. Наваждение сгинуло. Она заговорила, и её голос звучал хрипло:
– В чём твоя мудрость? Ты сказал…
Он выпрямился. В его взгляде я не увидел ни сожаления, ни облегчения – ничего, что было бы на лице человека в столь колдовскую минуту. А потом он улыбнулся так, как всегда, – горьковато, не совсем по-настоящему, – и повторил то, что сказал при встрече:
– Пока она нам не нужна. Надеюсь на это. Доброй ночи, Рика. И… вновь спасибо.
Она протянула руку и, кажется, хотела его задержать, но он уже исчез. Ночь сомкнулась окончательно, закружилась, зашептала и быстро стала светлеть.
7. Мудрый граф
Мальчик проснулся, когда рядом уже никого не было, и сразу почувствовал головокружительный запах жарящейся рыбы. Он высунулся в окно. Тарантас стоял на месте, а возле него горел костёр, над которым хлопотала Кара. Рика кормила поодаль лошадей.
Дядюшка Рибл был бодр и, видимо, прекрасно выспался. Они быстро позавтракали и уже минут через сорок тронулись в путь. Кажется, за ночь преодолели много: к полудню лес стал редеть, а ещё через час упёрся в осыпавшуюся крепостную стену. Мальчик легко догадался, что это бывшая граница Четвёртого и Пятого графств и что если бы они двинулись параллельно кладке в одном из направлений, то попали бы либо к берегу одного из Трёх морей, либо вновь в пустыню. Но вместо этого тарантас, дребезжа, неуклюже забрался в проём, разбивавший ровные камни. За ним уже не было леса – сразу начинались деревни, протяжённые и на вид уютные. Крыши зеленели мхом, из труб вился дымок.
В отличие от пустырей Ширгу, эти земли были засажены злаками и овощами. Прыгали по грядам круглые чёрные грачи, а встречавшиеся там и тут коренастые широкие крестьяне вовсе не напоминали мудрецов. Некоторые, опираясь на мотыги, выпрямлялись и махали путешественникам. Дядюшка Рибл махал в ответ. В ясном воздухе звенел колокольчик, а вторило ему ленивое мычание тощих коров или блеяние коз на редких пастбищах.
Так они ехали довольно долго, а потом деревни исчезли. Осталась позади ещё одна река, а на некотором расстоянии замаячили высокие резные тёмные ворота. Две треугольных башни уставились на путешественников такими же треугольными бойницами.
В Пятую столицу тарантас прибыл, когда до захода Невидимого светила оставалось несколько часов.
