Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Теперь это стало всего лишь пищей. Кела нельзя было удивить экзотическими блюдами, он ел просто для того, чтобы утолить голод. А сейчас даже не чувствовал голода. Он пытался игнорировать напряжение, но оно не исчезало, и ему казалось, что где-то у него в животе находится сжатая пружина. Это ощущение отбивало у него аппетит.
Кел подумал: интересно, Вьен волнуется так же, как он? При ней, одетой в обычное платье, не было оружия, да и опасность едва ли угрожала им в сердце Маривента, но, несмотря на все это, она оставалась телохранителем принцессы. Ему хотелось сказать ей, что он ее прекрасно понимает, но вместо этого Кел хмыкнул:
– Попойки и флирт с девицами, значит?
– Да, – ответила Вьен, накалывая на вилку изюм. – Именно этим вы и занимались…
– Я разговаривал с Матье Гремонтом. Ему девяносто пять лет, – перебил ее Кел, – и, хотя он занимается торговлей чаем и кофе, я редко вижу его бодрствующим. Насчет флирта вы преувеличиваете. В его возрасте подобные занятия опасны для жизни.
Вьен изумленно смотрела на него – она явно не ожидала от Конора такой длинной речи.
– Я имела в виду прием, который состоялся позавчера…
– Но это было позавчера, – сказал Кел. – А сегодня уже другой день.
Слуги ходили вдоль стола с большими блюдами и предлагали еду гостям. Кел напомнил себе, что надо взять зайца с засахаренным имбирем и каплунов с корицей, – Конор их обожал.
– Вы хотите сказать, что сегодня все будет иначе? – спросила Вьен.
Она указывала Луизе на разные яства, но девочка отказывалась.
Кел ответил:
– В древней Империи была такая пословица: «Кто ищет недостатки, тот их обязательно найдет».
– Я помню другую древнюю пословицу, – парировала Вьен. – «О человеке можно судить по тому, как он пользуется своей властью».
– Не знал, – сказал Кел, – что в обязанности Черной гвардии входит оценка деятельности королевских особ. И еще замечу: если вы хотели, чтобы Луиза ела за ужином, не следовало ставить перед ней блюдо с пирожками.
Луиза, услышав свое имя, потянула Вьен за рукав.
– Что такое? – спросила она на сартском. – О чем вы говорите? Вьен, я тоже хочу знать.
– Послушайте, видите вон тот гобелен? – обратился к ней Кел на сартском и указал на большое полотнище, свисавшее с хоров. Гобелен закрывал нишу, располагавшуюся под балконом. – Он называется «Обручение с морем». Этот ритуал проводит королевская семья Кастеллана, чтобы поблагодарить море, которое так много дает нам. Король и королева выходят на середину гавани на лодке, украшенной цветами, и бросают в воду золотые кольца. Так мы скрепляем наши отношения с морем и обеспечиваем его благосклонность.
– А мне жалко было бы выбрасывать украшения, – сказала Луиза, и Кел рассмеялся. – Я бы оставила кольцо себе.
– Но этим вы оскорбили бы море, – улыбнулась Вьен. – Представляете, что произойдет, если море разгневается?
Луиза не ответила.
Лилибет поднялась, держа в руке небольшой серебряный колокольчик. По залу разнесся резкий звон.
Музыка смолкла. Королева, как всегда величественная, элегантная, улыбалась гостям. Изумруды сверкали у нее в ушах, на груди, на пальцах.
Возможно, отсутствие ее супруга кого-то и удивило, но люди знали, что следует помалкивать. Король редко посещал пиры, и даже нервные послы Сарта не воспринимали это как оскорбление.
– От имени Кастеллана, – заговорила Лилибет, – хочу поприветствовать делегатов Сарта и принцессу Луизу из Дома д’Эон.
Луиза просияла, услышав свое имя. «Бедный ребенок, – подумал Кел, – уехать так далеко от дома, в чужую страну, по прихоти коварных политиков». Это было все равно что посадить голубку в клетку к ястребам. Конечно, она невеста принца, но это ее не спасет. Да, многие будут добиваться ее благосклонности, но еще больше людей будут строить козни против нее.
– Она приветствует вас, – перевел Кел, и Луиза снова улыбнулась.
Лилибет продолжала говорить: об орле Сарта и льве Кастеллана, о союзе ярости и пламени, о великой империи, которую они построят вместе, о господстве на суше и на море.
Вьен потянулась к графину розового вина, но Кел опередил ее и наполнил ее бокал. Она прищурилась, глядя на него.
– Вы не такой, как… – начала она.
– Не такой, как другие принцы? – переспросил Кел, любуясь своими кольцами. – Я приветлив и очарователен, в отличие от них? Ах, все ясно. Я прекрасен.
Она закатила глаза.
– Не такой, как пару дней назад, – фыркнула она. – Вы не замечали ее. – Она кивнула на Луизу. – А сегодня вы сама доброта и любезность. Может быть, ваше сердце смягчилось, – добавила Вьен, – хотя я в этом сомневаюсь. Никогда не видела принца, у которого имелось бы сердце, которое могло бы смягчиться.
Луиза, которой надоело слушать, как ее соседи говорят на незнакомом языке, грустно вздохнула.
Лилибет закончила свою маленькую речь.
– Вы должны аплодировать королеве, – шепотом подсказал ей Кел и подал ей пример, хотя по этикету наследному принцу не полагалось аплодировать.
Луиза захлопала в ладоши, музыканты снова взялись за инструменты, и когда Лилибет опустилась в кресло, раздались звуки лиора.
Двери для слуг, находившиеся под галереей, открылись, и в зал вошли женщины и мужчины в ярких шелковых костюмах, отделанных золотой тесьмой. Гости одобрительно зашумели: это были бандари. Бандари – танцовщики и танцовщицы – странствовали по Золотым Дорогам, зарабатывая на жизнь своим искусством; они не имели родины, не имели своего языка. Бандари были одеты в короткие облегающие куртки, которые заканчивались чуть выше талии, и низко сидевшие штаны из полупрозрачного шелка. Наряд дополняли золотые атласные туфли.
Они танцевали с распущенными волосами, и на поясах у них звенели золотые монеты. Говорили, что каждый раз, получая плату за представление, бандари оставляет одну монету и надевает ее на цепочку; по длине пояса и количеству монет можно было судить о продолжительности «карьеры» танцора или танцовщицы.
При дворе Джахана существовала своя труппа бандари, и Лилибет восхищалась их искусством. Когда они вошли в зал, королева зааплодировала.
– Мне тоже хлопать? – прошептала Луиза.
Кел покачал головой. Декоративные деревья и кусты убрали, чтобы освободить место для представления; ему было хорошо видно «сцену», потому что кресла напротив него пустовали.
– Пока не нужно, – сказал он. – Делайте, как я, и не беспокойтесь.
Кел испугался, что появление танцоров расстроит Луизу, напомнит ей о том, что произошло на вечере у Ровержей. Но вид бандари заворожил девочку. Они были прекрасны; казалось, эти тонкие, гибкие, грациозные люди появились на свет лишь для танца. Распущенные волосы – светлые, рыжие, черные, каштановые – спадали на плечи.
Вьен не обращала
