Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Кел думал, что этот ответ заденет Антонетту, но ошибся; она лишь нетерпеливо тряхнула головой.
– Конор. Это очень важно.
Он шагнул к ней. Что-то было не так; она вела себя не так, как обычно. И он понял: она не флиртует с ним, нет этой улыбки, видеть которую ему всегда было так больно. Она смотрела на него – то есть на Конора – прямо, твердо и серьезно, не пытаясь скрыть раздражение.
На миг он испугался. «Неужели она узнала меня?» Ему ни разу не приходила в голову подобная мысль в те дни, когда он изображал Конора, – по крайней мере, уже очень давно. Никто не сумел разоблачить его. Никто не задумывался о том, что у принца может быть двойник. Кел давно расслабился, убедил себя в том, что люди видят только то, что хотят видеть.
Но проницательный взгляд Антонетты испугал его. Она смотрела на него так, словно знала его, могла читать его мысли, заглянуть в его душу. И ему вдруг захотелось, чтобы так оно и было на самом деле, хотя он понимал, что это безрассудство. Захотелось, чтобы она назвала его по имени, сказала, что узнала его сразу же. Что догадалась обо всем много лет назад, когда его усадили рядом с ней здесь, в Сияющей галерее, когда у него дрожали руки и он не знал, какой вилкой нужно есть жаркое.
Но нет, это смешно; ей было всего девять лет. Она не могла знать.
Кел подумал о кольце из травы. Если бы Антонетта знала, кто он, он мог бы намекнуть на него. Эта мысль не оставляла его с того момента, когда он открыл потайное отделение медальона, словно светлое пятно, которое остается перед глазами после того, как взглянешь на солнце. Кел начал:
– Антонетта…
Она огляделась, как будто опасалась, что их могут подслушать.
– Я все написала тебе в письме, – вполголоса произнесла она. – У матери новая идея. Она хочет выдать меня за Артала Гремонта. Хочет предложить меня ему сразу же после того, как он вернется в Кастеллан.
Келу показалось, что деревья наступают на него со всех сторон.
– За Артала Гремонта?
Антонетта горестно вздохнула.
– Да, он намного старше меня, но союз с его семьей выгоден матери…
– Артал Гремонт – ублюдок, – прорычал Кел. – Нет, не просто ублюдок, к ублюдкам мы здесь на Горе привыкли. Он преступник.
– Вот почему мне нужна твоя помощь, Конор. Ты должен уговорить мою мать отказаться от этого плана.
Конор. Келу захотелось провалиться сквозь землю; нелепая надежда на то, что Антонетта узнает его, была… да, именно нелепой. Он знал, что может сейчас просто развернуться и уйти – Конору случалось совершать и более странные поступки, – но желание помочь Антонетте оказалось сильнее.
Однако он мало что мог сделать для нее. Он был не Келом, а Конором и должен был ответить ей так, как ответил бы принц. Тайна Ловца Мечей была важнее всего; Кел не мог допустить, чтобы у Антонетты возникла даже тень подозрения.
С трудом ворочая языком, он проговорил:
– Твоей матери не терпится сбыть тебя с рук. Может быть, есть мужчина… за которого ты охотнее пойдешь замуж? Тогда я намекнул бы ей, что мне было бы приятно видеть тебя женой этого человека.
Антонетта сделала глубокий вдох. В странном искусственном лесу ее кожа казалась золотой. Кел знал, что когда-то он не считал ее красивой, но не помнил, почему так думал и какие девушки нравились ему в то время.
– Нет, – ответила она. – Я предпочла бы вообще не выходить замуж. Как мать после смерти моего отца.
– Я не сомневаюсь в том, что она любит тебя, – сказал Кел, – но ты для нее фигура на доске для игры в «замки». Просить ее о том, чтобы она разрешила тебе остаться в девицах, – это все равно что просить ее пожертвовать «королевой».
Антонетта выступила из тени дуба и приблизилась к нему. Положила руку ему на локоть. Кел чувствовал ее тепло даже сквозь плотный материал.
– Ты очень добр, – произнесла она. – Многие говорят, что это не так, но я знаю, что ты добр. Я знаю, ты можешь мне помочь.
И на несколько мгновений он позволил себе расслабиться, полюбоваться ее лицом, понаслаждаться прикосновением ее руки, исходившим от нее ароматом лаванды… Ее нежным взглядом… Он почти забыл о том, что Антонетта смотрит не на него, а на Конора. Кел не знал, какие чувства она испытывала к принцу, но этот взгляд околдовал его; он наклонил голову, коснулся губами ее ключицы. Она слегка отстранилась и взглянула на него в изумлении. Он мог бы сейчас поцеловать ее – ее губы были совсем рядом; он мог бы ласкать ее волосы, прижать ее к себе, и, хотя этот поцелуй был бы предназначен для Конора, он смирился бы с этим. Он принял бы его, как нищий принимает подаяние. Ну и что? Он был рожден в трущобах и жил на улице; он был нищим и привык довольствоваться милостыней.
Ее горячее дыхание коснулось его щеки, он потянулся к ее губам. Антонетта вздрогнула, сделала шаг назад и вытянула руки, словно защищаясь от него. Лукаво улыбнулась.
– Конор, когда ты успел напиться?
Кел недоуменно заморгал.
– Я подумал…
– Нет, ты ничего такого не подумал, – спокойно ответила она. – Ты знаешь, что я к тебе испытываю. А я знаю, что ты ко мне испытываешь. Давай не будем делать глупостей.
– Конор!
Тишину нарушил шорох шелковых листьев. Кел быстро отошел от Антонетты. За деревьями мелькнула чья-то тень. Это был Джосс Фальконет.
– Спасибо за то, что нашла его, Антонетта. – Он подмигнул. – У меня возникла личная проблема, и я нуждаюсь в его мудром совете.
Антонетта любезно улыбнулась и наклонила голову.
– Мы уже закончили, – произнесла она.
Келу хотелось удержать ее, но у Конора не было на это причин. Она скрылась за лакированными деревьями, а Джосс увлек ничего не понимающего Кела в центр зала, к массивной сахарной скульптуре, изображавшей Аквилу.
Город выглядел очень правдоподобно, кондитеры не упустили ни одной детали, даже подъемная решетка на въезде действовала. На самой высокой башне развевались миниатюрные флаги Сарта и Кастеллана.
«Хм», – подумал Кел. Он столкнулся с дилеммой. Конор обязательно отломил бы башенку или на худой конец циферблат от городских часов. И тем самым навлек бы на себя неудовольствие Лилибет и злобные взгляды делегации Сарта. Кел решил пожертвовать правдоподобием ради мира и спокойствия и отвернулся от сахарного города.
– Значит, Джосс, ты хочешь обсудить со
