Ловец Мечей - Кассандра Клэр
У него зашевелились волосы на затылке – как будто его коснулась призрачная рука. Обернувшись, он увидел, что позолоченная створка приоткрылась. Какой-то человек в плаще вошел в зал и остановился, глядя в сторону стола. Капюшон закрывал его лицо, но Кел узнал эту походку, манеру держаться. Он знал этого человека так же хорошо, как себя самого.
Конор.
Будучи не в силах пошевелиться, Кел смотрел, как принц идет к столу. Бандари занимали свои места, появились слуги с бронзовыми чашами, наполненными розовой водой – видимо, она была необходима для представления. Музыканты настраивали инструменты. Никто, кроме Кела, не замечал Конора, даже Джоливет и Майеш не обратили внимания на вошедшего.
Полжизни Кел учился вести себя, как Конор, предугадывать его поступки, реакцию на те или иные события. Принц шел в тени деревьев, но Кел догадался, что с ним такое. Он видел, что Конор пьян, – он держался за стену, чтобы не упасть.
Но принц был не настолько пьян, чтобы не понимать, где находится и что делает. Он вполне целенаправленно шел к столу, как будто собирался занять свое место рядом с принцессой.
Келу не хотелось даже думать о том, что тогда произойдет. Может быть, извиниться и уйти, соображал он; можно незаметно выскользнуть в Зал Победы, но даже после этого…
Конор дошел до гобелена и двинулся дальше, скользя ладонью по вышивке, изображавшей Обручение с морем. Зазвучал лиор – это означало, что сейчас должен был начаться танец. Лампы стали гаснуть одна за другой, и Луиза ахнула. С потолка падали шарфы из серебристой и черной газовой ткани. Зал превратился в ночное небо, усыпанное звездами. Бандари в сверкающих костюмах начали исполнять свой танец. Это был танец созвездий, понял Кел: они изображали кометы, метеоры, астероиды. Они были пламенем, которое вспыхивало в пространстве между планетами, яркими огнями, мелькавшими на небе.
Они должны были отвлечь внимание.
Пробормотав неразборчивые извинения, Кел поднялся, бесшумно спрыгнул с возвышения, пригнулся и прошел позади стола. Двинулся вдоль стены, по галерее, стараясь, чтобы его не заметили. Музыка заглушала все звуки; в воздухе кружились прозрачные шарфы, мелькали распущенные волосы бандари. Конор остановился около гобелена и уставился на танцоров. Кел подбежал к нему, схватил за полу сюртука, который обнаружился под плащом, и затащил принца под хоры.
Нишу с голыми каменными стенами освещала единственная масляная лампа; гобелен скрывал их от посторонних глаз.
– Кон, – прошептал Кел на ухо вырывавшемуся Конору, – это я. Это я.
Конор обмяк, привалился спиной к стене. Капюшон упал. Короны на нем не было. Он смотрел на Кела налитыми кровью глазами.
– Прости, – произнес он.
Он говорил вполне связно – видимо, все-таки был не сильно пьян, – но очень тихо. Кел почти ничего не слышал из-за музыки, которая играла прямо у них над головой.
– Я бросил тебя. Я думал, что бросаю их, но я предал тебя.
Кел выпустил сюртук принца и сказал:
– И что, по-твоему, должно было произойти? Что они должны были предпринять, получив твое письмо? О чем ты думал? Хотя нет, ты ни о чем не думал, я понимаю. Конор…
– Я думал, что они отменят этот проклятый прием, – прошипел принц. – Я думал, они поймут… я знаю, что обратной дороги нет, это политика, ничего уже нельзя изменить, но все это притворство, эта ложь насчет того, как мы рады свадьбе… что все рады, а не только политики и торговцы, которые разбогатеют на этом…
Он помолчал, сглотнул.
– Я не думал, что они заставят тебя сделать это.
– Это мой долг, Конор, – устало произнес Кел. – Моя служба. Я здесь для того, чтобы играть роль принца. Разумеется, они заставили меня это сделать. А сейчас тебе нужно уйти.
Конор приложил ладони к груди Кела.
– Я хочу все исправить, – объявил он. – Я хочу поменяться с тобой местами. Я пойду туда. Я исполню свой долг.
Келу хотелось спросить его, что случилось, почему он ушел так внезапно и зачем вернулся в разгар банкета. Почему именно сегодня вечером? Но он понимал, что сейчас не время для подобных расспросов. И сказал:
– Кон, ты пьян. Иди обратно в Митат. Ложись спать. Я потом тебе расскажу, что было на пиру. Да и рассказывать особенно нечего.
Конор упрямо выпятил нижнюю челюсть.
– Поменяйся со мной.
– Будет только хуже, – предупредил Кел.
Конор вздрогнул. И Кел вспомнил мальчика с блестящими глазами, который лукаво спросил у него: «И как тебе это? Быть на моем месте?»
Когда же это произошло? Когда погас свет в его глазах? Сейчас глаза Конора походили на две черные дыры, губы были сжаты. Кел подумал: что будет, если тряхнуть Конора, закричать на него; и одновременно ему хотелось загородить его своим телом, защитить от всех опасностей и зла этого мира. Не только от оружия убийц, но и от лжи, от жестокости, от разочарований и отчаяния.
– Я хочу все исправить, – повторил Конор. – Поменяйся со мной.
Кел испустил тяжкий вздох.
– Ну ладно. Хорошо.
Конор сорвал с себя плащ. Сюртук. Кел не помнил, когда он в последний раз видел Конора в такой простой одежде. Он наряжался, даже отправляясь тренироваться на Сеновал. Кел снял парчовый камзол, кольца, корону. Ему стало легче, когда он избавился от нее.
Он протянул все эти вещи Конору, тот быстро накинул камзол и нацепил украшения.
– Штаны… – начал Конор, застегивая пуговицы.
– Штаны я снимать не буду, – твердо произнес Кел, снимая амулет и пряча его в карман черного сюртука Конора. – И вообще, на штаны никто не смотрит.
– Смотрит, уверяю тебя, – возразил Конор, надевая корону.
Поразительно, подумал Кел, как преображает человека тонкий золотой обруч. Корона изменила Конора – нет, наоборот, вернула его, сделала прежним.
– Иначе откуда люди узнают, что сейчас в моде? – Он взглянул на ноги Кела. – Ладно, давай хотя бы сапоги…
Но им не пришлось обменяться ни штанами, ни сапогами. Откуда-то из-за гобелена донесся звук, заглушивший музыку. Вопль, высокий, полный ужаса, потом другой. Музыканты сбились и прекратили играть.
Кел бросился к гобелену и отодвинул его.
– Что?.. – пробормотал Конор, выглядывая из-за его спины.
Они смотрели на происходящее во все глаза. Двери Сияющей галереи были распахнуты настежь, на пороге возникли какие-то фигуры
