Ловец Мечей - Кассандра Клэр
– Клянусь серым адом, – пробормотал Кел.
Луиза открыла футляр и в недоумении вертела в руках черный кружевной веер с позолоченной ручкой.
– Мне кажется, у вашей сестры есть такой веер, – произнес Шарлон на языке Кастеллана, глядя на девочку. – Значит, вы знаете, что делать. – Он отступил на несколько шагов. – Станцуйте для вашего нового двора, ваше высочество.
– Он, наверное, шутит, – прошептала Лин. – Она же еще ребенок, и такая застенчивая…
– Не шутит, – угрюмо ответил Кел.
Музыканты взялись за инструменты, но приятную мелодию заглушил хор голосов.
– Танец! Танец! Танец! – скандировали гости.
Луиза растерянно озиралась. Кел представлял себе ее состояние: должно быть, фигуры гостей, яркие платья и жестокие лица сливались у нее перед глазами в одно огромное пестрое пятно… Он заметил в толпе Антонетту, которая в ужасе поднесла руку к губам.
Кел бросил быстрый взгляд на Конора. Принц не пошевелился, но Кел заметил, что он сжал в кулак руку, лежавшую на шелковой подушке, и вспомнил недавний разговор в карете: «Если послы Сарта настаивают на том, чтобы Луиза провела это время в Кастеллане, им не помешает поближе познакомиться с миром, в котором она будет жить, и с людьми, среди которых она будет вращаться».
Вьен притянула Луизу к себе, но сена Анесса предостерегающе покачала головой, и Вьен выпустила руку принцессы. Кел догадывался, о чем они сейчас думают. В конце концов, это всего лишь танец, и вмешательство послов только подчеркнет несостоятельность Луизы. А ведь именно послы привезли ее сюда в качестве невесты наследного принца.
И Луиза начала танцевать. Сжимая в руке веер, она неуклюже описала круг. Она двигалась не в такт музыке, и было видно, что ее не учили танцам; в неверном свете ламп Кел заметил блестевшие на ее щеках слезы.
Он услышал шорох платья. Лин направилась к центру зала, расталкивая людей; Кел еще не успел сообразить, что происходит, а она уже приблизилась к Луизе и положила руки на плечи девочки.
– Довольно, – произнесла Лин, повысив голос. – Это возмутительно. Прекратите.
Музыка смолкла немедленно. Тишина обрушилась на Лин, как ушат ледяной воды; она чувствовала себя беззащитной под любопытными взглядами чужих людей. Где же Майеш? Она искала деда, пока Шарлон Роверж произносил свою «речь», но в зале его не было.
Луиза взвизгнула, выронила веер, вырвалась из рук Лин и побежала к женщине-телохранителю, Вьен. «Хорошо, – подумала Лин. – С ней принцесса должна чувствовать себя в безопасности». Она взглянула на Шарлона. В этот момент он чем-то напомнил ей Орена Канделя – у него было недовольное лицо мальчишки, которому осмелилась бросить вызов ничтожная, ничем не примечательная девчонка.
Увидев, что Вьен и Кел уводят Луизу из зала, Лин немного приободрилась. Неизвестно, что произойдет дальше, думала она, но бедную девочку, по крайней мере, оставили в покое.
Кто-то негромко присвистнул. Лин обернулась. Это был тот молодой аристократ с черными волосами и раскосыми глазами, Джосс Фальконет.
– Шарлон, – с издевкой в голосе произнес он, – похоже, внучка советника считает, что имеет право лезть не в свое дело и мешать нам развлекаться. И ты намерен это терпеть?
При этом он подмигнул Лин, как будто говоря: «Ты же понимаешь, что все это просто шутка, игра».
Она не улыбнулась в ответ. Разумеется, он считал эту «игру» забавной; такие люди, как Фальконет, всегда были игроками, а не фигурами на доске.
Шарлон беспомощно посмотрел на отца, ожидая указаний, но старший Роверж молчал.
– Нет, – хрипло произнес он. – Я… – Он смолк, откашлялся. – Внучка советника, – обратился он к Лин. – Ты сорвала представление, запланированное на сегодняшний вечер. Ты можешь предложить что-нибудь взамен?
Лин вдруг захотелось накричать на него, обругать его. Обругать их всех. Они были похожи на свору голодных псов, у которых отняли жертву.
– Я займу место принцессы Луизы, – бесстрастно произнесла она. – Я буду танцевать вместо нее.
Люди зашумели. Она услышала чей-то смех; наверняка лорд Монфокон, подумала она. И обрадовалась, что Кел ушел. Из всех присутствующих только он относился к ней с симпатией. Он не выдержал бы этого.
– Вот оно что, – протянул Роверж, нагло ухмыляясь. – Что ты можешь знать о танцах Сарта, ашкарская… девчонка?
– Пусть танцует.
Снова наступила полная тишина. Принц Конор с расслабленным видом развалился среди шелковых подушек. Его глаза были полузакрыты, и Лин показалось, что он сейчас уснет. На высоких скулах поблескивала серебряная пудра, контрастировавшая с оливковой кожей.
– Пусть танцует, – повторил он. – По крайней мере, это нас развлечет.
Лин смотрела на него в упор. Сейчас в нем не было ничего от разгневанного, униженного молодого человека, который с горечью сказал ей: «Десять тысяч крон. Оказывается, вот сколько стоит принц. Я понимаю, что совершил ужасную глупость; можете не говорить мне об этом».
Его лицо походило на маску. Оно не выражало ничего. Глаза под серебряными веками превратились в узкие щелочки. Фальконет, сидевший рядом с ним, смотрел на Лин с любопытством, с радостным предвкушением. Конору, казалось, было все равно.
Шарлон пожал плечами: «Как будет угодно принцу». Он дал знак музыкантам, и они снова начали играть. Танцевальная мелодия была та же самая, но она показалась Лин заунывной, как на похоронах; высокие ноты неприятно резали ухо.
Нет, это все нервы, подумала Лин, когда Шарлон с преувеличенно любезным поклоном протянул ей оброненный Луизой веер. Потом отошел, глядя на нее исподлобья. Лин понимала, что он взбешен. Она испортила ему жестокое развлечение.
Зато теперь он получил возможность посмеяться над беззащитной женщиной из народа отверженных. О да, они все только и ждали этого. Два человека, которых она могла считать своими союзниками, Кел и дед, отсутствовали. Она могла, конечно, просто сбежать. Уйти из особняка Ровержей. Едва ли они спустят на нее собак, думала она.
Но тогда они победят, сказала себе Лин. Аристократы, дворец – они победят. И она сама будет помнить, как в первый же вечер эти люди сумели унизить ее, заставить ее почувствовать себя ничтожеством.
Она высоко подняла голову. Раскрыла черный кружевной веер с золотой вышивкой. Она знала только один танец. У нее никогда не возникало желания разучивать другой, у нее никогда не возникало необходимости разучивать другой. И она всегда считала, что тратит время зря, повторяя Танец Богини. До сегодняшнего дня.
Лин отключилась
