Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли
– Не в настроении я сегодня, – промолвил он, обращаясь к одной из светловолосых девушек. – Диэда, дитя мое, может, ты для нас споешь?
На щеках у Эйлан заиграли ямочки.
– Я всегда рада тебе услужить, дедушка, но мое пение тебя вряд ли порадует!
Арданос досадливо рассмеялся.
– Ну вот, опять промахнулся! Эйлан, так это ты? Клянусь, вы с Диэдой нарочно меня морочите! Да вас не различишь, пока вы рта не открыли!
– А мне кажется, они не так уж и похожи, – мягко возразила Реис. – Конечно, одна мне дочь, а другая – сестра, но, по-моему, они совсем разные. Может, тебя зрение подводит?
– Да я никогда не знаю, кто из них кто – до тех пор, пока одна из них не запоет, – запротестовал друид. – Вот тогда их уже ни за что не спутаешь!
– Ну что ты так скривился, дедушка, словно яблоко-дичок надкусил? Я же не училась на барда! – укорила Эйлан. Все умолкли, и Диэда запела – безо всякого аккомпанемента:
Пташка загадку поведала мне:
Рыбы как птицы парят в глубине,
Птицы как рыбы плывут в вышине…
Пока все слушали песню, Реис поманила к себе Майри и тихо спросила:
– Кого еще забрали римляне, кроме мужа коровницы?
– Я ни про кого больше не слышала, матушка, но Родри сразу кинулся за ними вдогонку, я и расспросить его не успела, – покачала головой Майри. – Он сказал, что остальных позабирали по большей части на севере.
– Эта жирная свинья Карадак! Или мне следует сказать Клотин, как зовут его римляне! – взорвался Кинрик. – Если бы старый Клоп поддержал нас, римляне никогда не посмели бы прислать свои легионы в здешние края… но пока все переходят на сторону либо римлян, либо каледонцев…
– Молчи! – резко одернула его Диэда, прервав песню. – А не то, чего доброго, сам на север отправишься…
– Тише, дети, это дела семейные, вряд ли они интересны нашему гостю, – мягко укорила Реис. Но Гай отлично понимал, что она имеет в виду совсем другое: «Небезопасно вести такие речи, когда в доме чужой».
– В здешних краях сейчас спокойнее, чем когда-либо, – невозмутимо промолвил Арданос. – Римляне полагают, что они нас приручили, что с нас можно невозбранно налоги драть, а мы и не пикнем. Но их отборные войска ушли воевать с новантами – и порядка тут стало меньше.
– Без такого порядка мы бы отлично обошлись, – резко бросил Кинрик, но Арданос кинул на него предостерегающий взгляд, и юноша умолк.
Гай чуть подался вперед, оказавшись в круге света от очага. Он подозревал, что уж ему-то точно лучше помолчать, но любопытство взяло верх.
– Я только что из Девы, – медленно проговорил он. – Там ходят слухи, что император, возможно, отзовет Агриколу из Альбы[4], несмотря на все его победы. Поговаривают, что невыгодно тратить силы и средства на то, чтобы и дальше удерживать эту бесплодную землю.
– Что-то не верится мне в этакую удачу! – презрительно рассмеялась Диэда. – Может, римляне и отрыгивают то, что съели, чтобы освободить место в животе для новых блюд, но ни один римлянин до сих пор еще не уступил ни дюйма завоеванной земли!
Гай открыл было рот, чтобы возразить, но передумал.
– А что, Агрикола и впрямь так грозен? Он правда способен покорить всю Британию до северного моря? – спросила Реис.
Арданос поморщился.
– Слухи из Девы, возможно, содержат в себе зерно правды: сомневаюсь, что даже римские налоговые откупщики способны выжать хоть какую-то прибыль из тамошних волков и дикарей!
Диэда внезапно окинула Гая недобрым взглядом.
– Ты живешь среди римлян, – промолвила она, – может, ты нам расскажешь, зачем они уводят наших людей и что их ждет?
– Сенаторы провинции платят налог людьми. Полагаю, рабочих отправят на свинцовые рудники в Мендипских холмах, – неохотно отвечал Гай. – Что там с ними станется, я не знаю.
Но Гай знал. Им предстоит жить впроголодь; чтобы сломить их дух, в ход пойдет плетка; самых упрямых оскопят. Те, кто переживет долгий переход, обречены работать на рудниках до конца жизни. В глазах Диэды блеснуло торжество: она, конечно же, догадалась, что гостю известно больше, чем он готов рассказать. Юноша поморщился: Майри заплакала. До сих пор Гаю еще не доводилось сталкиваться с теми, с кого взимали налог рабочей силой; он и не думал, что однажды столкнется с этими людьми лицом к лицу.
– Неужели ничего нельзя сделать? – воскликнула молодая женщина.
– Только не в этом году, – вздохнул старик.
– Да тут уж ничем не поможешь, – примирительно сказал Гай. – Но вы же не станете отрицать, что рудники обогащают всю Британию…
– Проживем мы как-нибудь без такого богатства! – негодующе бросил Кинрик. – Римская верхушка богатеет, а те, кого Рим под себя подмял, страждут в рабстве.
– Но богатеют ведь не только римляне… – начал было Гай.
– Ты имеешь в виду предателей вроде Клотина?
Реис подалась вперед, словно чтобы положить конец опасному разговору, но Кинрик униматься не собирался.
– Ты живешь среди римлян, – гневно заявил юный бритт, – а ты знаешь, как Клотин Добела-Отмытый[5] составил себе состояние? Он показал легионерам дорогу на Мону! Или ты слишком римлянин, чтобы помнить: некогда там было святилище – Остров Женщин, – наверное, самое священное место во всей Британии до прихода Паулина?
– Я знаю только, что там было святилище, – сдержанно промолвил Гай. По спине его снова пробежал тревожный холодок. В глазах римлян разорение Моны было лишь незначительным эпизодом на фоне кровопролитного восстания иценов, но Гай понимал: не стоит обсуждать Мону в доме друида, тем более что Агрикола искоренил последние остатки тамошнего сопротивления не далее как в прошлом году.
– Тут у нашего очага сидит бард, который может спеть о женщинах Моны так, что у тебя сердце разобьется! – промолвил Кинрик.
– Не сегодня, мальчик, – тут же откликнулся друид. Его поддержала хозяйка дома.
– Только не за моим столом; эта история не из тех, которую пристало рассказывать, пока гости ужинают, – с нажимом произнесла она.
Итак, предложение Кинрика ни у кого восторга не вызвало, отметил про себя Гай, – а может, тема эта слишком политически окрашенная для безобидного застольного разговора. Но он разделял чувства барда: прямо сейчас ему совсем не хотелось слушать о зверствах римлян.
Кинрик угрюмо нахмурился – а затем вполголоса сказал Гаю:
– Я тебе потом расскажу. Моя приемная матушка, пожалуй, права; такие истории за ужином не рассказывают, и уж тем более не при детях.
– Лучше поговорим-ка о приготовлениях к празднику Белтайн, – предложила Реис, и, словно по сигналу, Майри и девушки поднялись от
