Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
– Я искренне рад вас видеть. – Тристан тяжело сглотнул и улыбнулся. Он даже помыслить не мог, что встреча с братьями дастся ему настолько тяжело. Демон его забери, он скучал по ним!
Арон медленно подошел к нему, и Тристану показалось, что в глазах брата стоят слезы, но разглядеть повнимательнее ему не удалось. В следующий момент он отшатнулся, а щеку пронзило резкой болью. Арон ударил ему кулаком в челюсть.
– Сукин ты сын. Мы похоронили тебя. Оплакивали. Скорбели! А ты, кретин несчастный, жив, здоров и даже не удосужился рассказать об этом нам, родным братьям!
Похожий на медвежий рев раздавался в ушах Тристана, пока Арон, брызжа слюной, крыл его отборной руганью. Но с кулаками больше не лез. Уже хорошо.
– Арон, остынь, – спокойным тоном сказал Рэндалл. – Тристан жив. Это главное, сейчас у нас есть проблемы поважнее.
– А ты все знал, да? – угрожающе пробасил Арон. – Знал и молчал.
– Арон, мы короли дружественных стран, нам нельзя драться.
Рэндалл сохранял невозмутимое спокойствие, чем только сильнее взбесил Арона.
Однако потом случилось то, отчего Тристан поперхнулся смешком, а ледяная маска Рэндалла слетела, явив братьям Вейланд полную обескураженность.
Калеб, все это время сидевший молча, отвесил младшему брату подзатыльник.
– Я не король. Это во-первых. И ты не мой король. Это во-вторых. И вам обоим лучше помалкивать, это в-третьих. – Калеб перевел сердитый взгляд с Рэндалла на Тристана. – В этих покоях мы не правители стран Великого Материка. Мы братья. И вы, два идиота, будете молча слушать, как мы вас отчитываем.
Рэндалл растерянно потер затылок, а Тристан с трудом подавил усмешку.
– Почему ты не рассказал нам, что жив? К чему был тот спектакль с похоронами? Неужели твоя вера в семейные узы настолько слаба, что ты не смог довериться нам? – не унимался Калеб. – Или ты теперь признаешь братом только Рэндалла, раз открылся ему?
Тристан устало потер виски и опустился в ближайшее кресло.
– Нет, я признаю братьями всех вас. Но, видишь ли, Калеб, один из моих братьев заставлял меня строить козни против другого брата. – Он кивнул на Рэндалла. – А ты, как мне помнится, ему в этом помогал. Забыл, кто именно организовал похищение Авроры?
На этих словах Рэндалл стиснул челюсть, а Калеб помрачнел.
– Другой наш брат, Уилл, из-за глупой обиды и ревности натравил на меня целую гильдию убийц, – продолжил Тристан, но не стал дальше вдаваться в подробности. – До того как я инсценировал свою смерть, меня попытались убить четыре раза. Вот и пришлось затаиться, пока не найду тех, кто на меня покушался. И, как вы понимаете, я не мог довериться даже братьям. Потому что все эти беды на мою голову обрушили именно родные братья. Рэндалл – единственный, кому я доверился лишь по причине, что он женат на той, кого моя смерть действительно подкосила бы.
– То есть о жене брата ты подумал, а о нашей матушке нет? – укоризненно спросил Арон.
– Ваша мать знает, что он жив, но надежно хранит его тайну, – вмешался в разговор Рэндалл.
– Откуда ты знаешь? – Арон повернулся к нему и, судя по выражению его лица, хотел врезать и ему.
– Потому что она получает сведения о Тристане через меня, – все таким же спокойным тоном ответил Рэндалл.
Арон прикрыл глаза и раздраженно вздохнул.
– Ладно, о том, что наш брат та еще сволочь, поговорим позже. Теперь давайте обсудим, что будем делать со Стефаном.
* * *
Разговор с братьями продлился до полуночи. Тристан в подробностях рассказал о том, что Стефан не настоящий сын Танната, что у него есть свидетель в лице кровного брата, как две капли воды похожего на Стефана, и что он разыскивает лекаря, укравшего младенца у обычной крестьянки Лауры Этир. Тристан не стал ничего говорить об Адалине, а на вопрос, как раздобыл все эти сведения, соврал, что связался со шпионами «Черной розы». Как бы ни сетовал Арон и ни обижался за его недоверие, Тристан не собирался выдавать свой главный секрет. Слишком свежи еще воспоминания о том, как Артур хотел сделать его своей марионеткой. Арон был лучше Артура – и как человек, и как король, но жажда власти опьяняла даже лучших из лучших.
Под конец разговора Арон смягчился и даже пообещал, что сохранит тайну Тристана.
Когда они собрались расходиться по покоям, Тристан попросил Арона распустить на время стражников, стерегших северный коридор. Он хотел разрешить еще один вопрос, который не давал ему покоя.
Добравшись до нужных комнат, Тристан долго не решался открыть дверь, хотя точно знал, что в столь позднее время там не будет посторонних людей. Раньше, приезжая в Фортис, он первым делом спешил сюда. Здесь его ждала забота, ласка, поддержка и безусловная любовь.
Наконец он набрал в грудь побольше воздуха и осторожно толкнул дверь. Миновал пустую гостиную и бесшумно вошел в спальню, где тускло горела одинокая свеча в подсвечнике, напоминающем форму раскрытой девичьей ладони. Матушка сидела на краю кровати и задумчиво водила гребнем по длинным волосам, которые еще год назад были черными как смоль, а сейчас отливали сединой. Она даже не услышала, что кто-то вошел в покои – настолько глубоко погрузилась в мысли. Постаревшая, исхудавшая и изможденная, но все еще ослепительно красивая в глазах Тристана.
– Матушка? – Он и сам поразился тому, как сипло прозвучал его голос.
Она подняла голову. На мгновение в ее черных глазах отразился испуг, который быстро сменился изумлением вперемешку с болью, тоской и радостью. Гребень выпал из рук, а по щекам крупными бусинами побежали слезы.
– Сынок? Это ты? Это не сон? – Она порывисто встала и, задрожав, вновь обессиленно опустилась на кровать. – Тристан, неужели это правда ты?
Он пересек комнату, опустился перед ней на колени и подобрал с пола гребень.
– Да, матушка, это я. – Он вложил гребень в ее трясущуюся от волнения ладонь. Слезы душили его, но он сумел выдавить слабую, но искреннюю улыбку.
Мари разрыдалась пуще прежнего и крепко обняла сына, зарывшись лицом в его волосы.
– Мой сынок, любимый мой… Прости меня, пожалуйста, прости. Я так виновата перед тобой, столько всего взвалила на тебя. Я не должна была… прости… – шептала она, захлебываясь слезами и лихорадочно поглаживая его плечи и спину.
Тристан прикусил щеку изнутри так сильно, что во рту появился металлический привкус.
– Я простил тебя, матушка, – шептал он, гладя ее по спине. – Давно простил.
Немного успокоившись, она начала расспрашивать его, где он был все это время, но Тристан остановил ее.
– Потом, мама. Я сегодня
