Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
– Ну здравствуй, моя дорогая беглянка, – протянул Стефан елейным тоном, от которого Адалину чуть не стошнило. – Знала бы ты, как я по тебе скучал. – Он театральным жестом прижал руку к груди и выпятил нижнюю губу.
Адалина ничего не ответила. Она чувствовала себя мошкой, запутавшейся в паутине ядовитого паука.
– Как ты? Надеюсь, уже лучше?
Стефан приблизился к ней. Адалина еще сильнее вжалась в подушку в немом протесте, когда он пригнулся и поцеловал ее. Правда, назвать это поцелуем можно было с натяжкой. Он прижался к ее рту так, что у нее разболелась челюсть, а потом до крови прикусил нижнюю губу, заставив ее всхлипнуть от боли.
– Мадлена, – он обернулся к служанке, которая все это время стояла позади и не смела поднять голову, – позови лекаря, а я пока побеседую с моей любимой фавориткой. Мне так не хватало ее, особенно когда меня постигло великое горе. – Он снова наклонился к Адалине. – Ты слышала печальную весть? Моя дражайшая супруга умерла при родах вместе с нашим малышом. – Его голос был пропитан притворной скорбью, но в глазах сверкал лед безразличия.
Мадлена поклонилась, и стоило ей выйти из комнаты, как Стефан резко переменился в лице.
– Неужели ты, тупая шлюха, решила, что сможешь одурачить меня и сбежать?
Адалина отвыкла от этого прозвища, отвыкла от образа глупой пустышки, а еще очень сильно устала. В глубине ее души по-прежнему теплилась надежда, что Тристан придет за ней и спасет, но она была настолько призрачной, что у Адалины не осталось никаких сил притворяться и играть старую роль.
Несмотря на недомогание и слабость в теле, она гордо вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на Стефана.
– Но смогла же.
Лицо Стефана исказила гримаса гнева.
– Ах, вот как ты заговорила? – прошипел он.
Адалина даже дернуться не успела, как он обхватил ее горло стальной хваткой и воздух моментально перекрыло. Адалина вцепилась ногтями в его руку, пытаясь убрать ее, и задергала ногами, но Стефан был гораздо сильнее и даже не шелохнулся.
– Сколько бы ни бегала от меня, дура, ты все равно оказалась в моем дворце, – холодно усмехнулся он и сильнее сдавил ее шею, от чего Адалина захрипела и стала задыхаться. – Считаешь себя самой умной, хитрой и коварной, а сама прибежала ко мне в руки, виляя хвостом и высунув язык, стоило только поманить письмом братца. А ты знаешь, что это твой брат продал тебя? Дважды.
Адалина не верила его словам. Она открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, и с каждым мгновением ее попытки разжать ладонь Стефана становились все слабее.
– Это он подслушал разговор твоей шлюхи-матери и моего отца, а потом рассказал мне все в обмен на увесистый сундук золота, с которым и сбежал на Вольные острова. А я через доверенных людей поделился этими знаниями с Фредериком Ришелем. Всему Аталасу известно, что он был безумным ревнивцем, и я даже не сомневался, что он изобьет твою мать. Поэтому я подкупил прислугу, чтобы они отравили его и вся вина легла на Веронику. Но вот незадача – он убил ее, хотя все сложилось даже лучше, чем я планировал.
Из глаз Адалины брызнули слезы, зрение затуманилось, а в ушах раздался звон. Она продолжала царапать его руку, желая высвободиться. Она уже была на грани потери сознания, когда хватка Стефана наконец ослабла.
Он сел на край кровати и похлопал ее по лицу, как домашнюю зверушку, пока Адалина лихорадочно хватала ртом воздух.
– Не веришь? Мне незачем врать. Признаю, твои поиски зашли в тупик, даже шпионские гильдии не смогли мне помочь, и я уже собирался представить знати Аталаса под твоим именем другую девушку, похожую на тебя. Но внезапно удача улыбнулась мне. Твой братец вернулся в столицу. Видишь ли, он проиграл крупную сумму одному весьма серьезному человеку, который не прощает карточные долги. Эмильен пришел искать поддержки у меня, а когда узнал о твоем побеге, охотно вызвался помочь. Он знал, где живет мать твоей служанки Изобель и ее сын. Даже самый преданный слуга предаст хозяина, если его ребенку грозит смерть. Как ты понимаешь, Изобель согласилась помочь выманить тебя, лишь бы я не убивал ее сына. Эмильен написал письмо на известном только вам двоим шифре, ну а дальше ты и сама все знаешь.
Горло Адалины горело, грудь вздымалась от частого поверхностного дыхания, а сердце билось так бешено, словно грозилось сломать ребра. Она качала головой, не желая верить Стефану.
– Ты… – с трудом прохрипела она. – Ты лжешь.
– Ты всегда была упрямой ослицей, но мне это даже нравится. Умирать будешь, но не попросишь пощады. Надеюсь, эта отвага, граничащая с безумием, передастся нашим детям. Хорошее качество для будущих королей.
Адалина надеялась, что Изобель не раскрыла всех тайн и Стефан не знает, что она сотрудничает с «Черной розой». Поэтому она решила прикинуться дурочкой.
– Раз ты знаешь, что я дочь Танната, почему хочешь жениться на мне? – Каждое произнесенное слово причиняло боль, после того как Стефан пытался придушить ее. – Мы кровные брат и сестра.
На короткий миг лицо Стефана исказилось от злости, во взгляде отразилась обида и боль, но он быстро справился со слабостью.
– Ох уж эти запреты на браки между родственниками… – отмахнулся Стефан в притворном равнодушии. – Кровь наших детей будет кристально чиста, ведь они родятся от двух представителей могучего рода Адесто.
И тут Адалина поняла. Он так жаждал жениться на ней вовсе не из-за наследства Ришель. Будучи простолюдином по крови, он мечтал по-настоящему породниться с семьей Адесто. Именно родство с Таннатом сделало Адалину желанной добычей для него. Ведь если она родит ему ребенка, он будет чистокровным Адесто. В отличие от отца.
От одной только мысли, чтобы забеременеть и родить от этого мерзавца, Адалине хотелось выпрыгнуть из окна.
– Я скорее сведу счеты с жизнью, чем рожу тебе ребенка, – злобно прошипела она.
Стефан усмехнулся, а потом вновь наклонился и сжал ее грудь через сорочку с такой силой, что Адалина не сдержала крик боли. Точнее, из ее саднящего горла вырвался лишь глухой хрип вперемешку с кашлем. Она попыталась залепить ему пощечину, но та вышла слишком слабой и лишь сильнее раззадорила Стефана. Он навалился на нее всем телом и вонзил зубы в ее шею, прокусив кожу до крови. Слезы боли и унижения хлынули по ее щекам обжигающим потоком,
