Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник - Джим Батчер
Обещания не лишены собственной магии, особенно если подкрепить их капелькой воли, и всякий раз, произнося эти слова, я чувствовал, как они оставляют след на памятном значке. Если мне попробуют подсунуть фальшивку, я сразу пойму, что дело нечисто.
После этого я хотел сказать речь, посвященную Мёрф.
– Кэррин Мёрф… – начал я.
И больше не сумел произнести ни слова.
Поэтому меня сменил Баттерс. Из-за сломанной челюсти он говорил не очень внятно, но его выступление имело успех. Люди видели этого парня в деле. О нем уже слагали легенды, и присутствующие смотрели на него снизу вверх, как на героя, большого во всех отношениях.
Которым он, собственно говоря, и был. Но естественно, отказывался это понимать.
На меня, однако, не смотрели как на героя.
Вообще-то… в мою сторону, по большей части, вообще никто не смотрел.
Подозреваю, что меня тоже мельком видели в том бою. К тому же я испепелил некоторое количество врагов, на самом виду у Господа Бога и всех остальных. И об этом тоже начали поговаривать.
Видели когда-нибудь ролик с акулой, проплывающей через косяк рыбы помельче? Помните, как рыбешки держатся подальше от ее курса?
Теперь я стал такой акулой.
За исключением нескольких друзей, никто не подходил ко мне даже на расстояние вытянутой руки.
И… почему-то меня это устраивало. Все тело саднило так, словно с меня сняли шкуру, а окружающий мир состоял из подсоленного лимонного сока. Возможно, некоторая дистанция – именно то, что мне нужно. По крайней мере, до поры до времени.
Когда Баттерс умолк, старый отец Фортхилл негромко прочел молитву об усопших, после чего мы закрыли гроб и опустили его в мою разверстую могилу. Надгробие я велел заменить, и теперь на нем значилось: «ОНИ ЗАЩИЩАЛИ ЧИКАГО», а ниже – месяц и год.
Потом все разошлись, и я остался в одиночестве.
Если не считать Майкла в дождевике и мягкой фетровой шляпе-федоре. Я же явился на кладбище без пиджака. Даже зонтик с собой не взял. Раньше, еще не имея Зимней мантии, я продрог бы до костей. Теперь же прохладный дождь ласкал мне раны.
Майкл стоял рядом и ждал, не говоря ни слова. Меня это вполне устраивало.
– Марконе был прав, – наконец сказал я.
Майкл нахмурился, но ничего не ответил.
– Он выстроил фундамент власти и силы, – продолжил я. – Подготовился. Если бы не он, город бы пал. Сто процентов. Без Марконе я не сумел бы ничего сделать.
– Гарри, что ты мелешь? – мягко осведомился Майкл.
– Я способен на большее, – тихо произнес я. – И должен поднапрячься.
– Как Марконе? – спросил Майкл.
– Как-нибудь, – тихо ответил я. – Вряд ли я смогу последовать его примеру. Многовато костюмов.
– Роль корпоративного бандита тебе не к лицу, – согласился Майкл. – Так что у тебя на уме?
– Чародей Чикаго? – предположил я.
– Правильнее держаться того, в чем знаешь толк, – признал Майкл. – Но это лишь для начала, верно?
Какое-то время я молча смотрел, как капли дождя разбиваются о крышку гроба, а затем спросил:
– Знаешь, почему я не хотел, чтобы Мёрф ввязывалась в эту битву?
– Потому что махнул на нее рукой, – сказал Майкл.
– Нет, потому что махнул рукой на… Ну да, ты прав. – Я прочистил горло. – В каком-то смысле я списал ее со счетов. И знал, что она не сможет прикрыть мне спину.
«Умрешь в одиночестве», – прошептала память.
– Но она не согласилась с твоим мнением, – заметил Майкл.
– Нет. Видишь ли, у нее была… Вера. Надежда. Понимание, что ее действия верны, необходимы и что они того стоят. – Я покосился на него. – Смерть наступает не в тот момент, когда тело перестает функционировать. Смерть – это отсутствие будущего. Когда не видишь ничего, кроме нынешнего момента, потому что перестал верить в завтрашний день. – Я пожал плечами. – В городе должно быть место, где человек сможет восполнить иссякший запас веры и надежды.
– Что ж… – В уголках глаз моего друга появились морщинки. – Я бы сказал, что парочка таких мест у нас имеется.
– Вы, ребята, общаетесь со многими людьми, но не все говорят на одном и том же языке. Может, некоторые попросту не понимают, что вы хотите сказать. Может, этим людям надо выслушать кого-то вроде меня.
– У каждого из нас, по милости Всемогущего, есть уникальный и неповторимый голос, – с улыбкой сказал Майкл. – По всей очевидности, это неспроста.
– Поможешь? – спросил я.
– Всегда, – ответил он.
– Хорошо, – сказал я. – Пожалуй, мне понадобится плотник.
Его лицо медленно просветлело, как будто над душой Майкла взошло солнце. Теперь он лучился глубокой насыщенной радостью.
– Обожаю такую работу, да и расценки у меня самые разумные…
За спиной зашелестела мокрая трава. К нам кто-то шел, и мы обернулись.
Из-под серого зонта мрачно и устало смотрел Карлос Рамирес в плаще Стража. Он выглядел так, словно не спал несколько дней.
– Карлос, – тихо сказал я, – рад тебя видеть.
Он коротко кивнул и заговорил официальным тоном и так хрипло, будто в последнее время только и делал, что повышал голос:
– Белый Совет приветствует тебя, Гарри Дрезден.
Не «Страж Дрезден», отметил я. И даже не «Чародей Дрезден».
Ну-ну.
Майкл окинул нас взглядом:
– Разрешите удалиться, джентльмены.
– Спасибо, сэр Майкл, – вполголоса поблагодарил его Рамирес.
Майкл ухромал на парковку.
– Голосование, – сказал я. – Совсем про него забыл. Как видно, результат не в мою пользу.
Рамирес покачал головой:
– Тебя исключили. Отныне ты не имеешь права ассоциировать себя с Белым Советом или навязывать свое общество его членам. В соответствии со стандартами прагматизма и осмотрительности, разработанными Советом, тебе следует воздержаться от публичного использования магии, иначе последствия не заставят себя ждать. Стражи будут время от времени инспектировать тебя и твое жилище на предмет следов черной магии. Правила тебе известны. – Он снова покачал головой и полез в карман плаща. – У меня с собой документы, в которых перечислены все условия.
– Условия? – переспросил я. – Сперва даете мне пинка под зад, а затем ставите условия? Не слишком ли это самонадеянно со стороны Совета?
Пару секунд Рамирес смотрел на меня, а затем сказал чуть громче шепота:
– Ты знал, что рано или поздно это случится. Давно уже знал. Из раза в раз тебе давали шанс все исправить, а ты… – Он осекся и отвел глаза. – Не надо было связываться с Мэб, Гарри. После этого все изменилось.
– Карлос… – начал я.
– Ты продался монстрам, Дрезден, – резко перебил меня Рамирес. – Неужели ты сам этого не понимаешь? Даже теперь? После таких ранений ты не смог бы даже встать с постели! Ветер, пятнадцать
