Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

— Привет, брат, как дела?! — крикнул Байяз, и Ферро с сожалением убрала стрелу. Еще один маг. Могла бы и догадаться. Как только два таких старых идиота сойдутся вместе — жди бесконечного трепа и моря слов.

А значит, моря лжи.

— Великий Байяз! — заорал вновь прибывший, подходя ближе. — Первый из магов! Меня известили о твоем приближении птицы небесные, рыбы морские, звери земные — а сейчас я вижу тебя собственными глазами и все же боюсь поверить. Возможно ли? Чтобы эти благословенные ноги ступили на эту кровавую землю?

Он ткнул посохом в землю, и тут же большая черная птица, слетев с плеча человека, вцепилась в верхушку посоха и махала крыльями, пока посох не замер. Ферро предусмотрительно шагнула назад, положив руку на рукоятку ножа. Не хватало, чтобы птицы ее обгадили!..

— Захарус, — сказал, неторопливо спускаясь с седла, Байяз, хотя Ферро показалось, что в голосе мага было мало радости. — Я вижу, ты в добром здравии, брат.

— Я ужасно выгляжу. Усталый, грязный и свихнувшийся — это точнее. Тебя непросто найти, Байяз. Я искал по всей равнине. Взад и вперед.

— Мы старались держаться не на виду. Союзники Кхалюля тоже ищут нас. — Байяз глазами окинул бойню. — Твоя работа?

— Моего подопечного, юного Голтуса. Он свиреп, как лев, поверь мне, и так похож на императора, как великие герои былого! Он захватил главного соперника, своего брата Скарио, и проявил к нему милосердие. — Захарус хмыкнул. — Я отговаривал, но молодежь всегда поступает по-своему. А это — остатки войска Скарио. Те, кто не захотел сдаться.

Он небрежно махнул рукой в сторону трупов, и птицы на его плечах взмахнули крыльями.

— Милосердие — недолгая штука, — заметил Байяз.

— Они не хотели бежать в мертвые земли и умерли здесь, под сенью стомильных колонн. Голтус захватил у них штандарт Третьего легиона. Тот самый штандарт, под которым ходил в бой сам Столикус. Осколок старого времени! Как и мы с тобой, брат.

Байяз, похоже, не впечатлился.

— Кусок старой тряпки. Держа в руках кусок пищи для моли, не станешь Столикусом.

— Возможно. Правду сказать, штандарт сильно поблек. Драгоценные камни давным-давно ободрали и продали, чтобы купить оружие.

— Сейчас драгоценности — роскошь, но всем нужно оружие. Где сейчас твой юный император?

— Спешит обратно на восток — даже не было времени сжечь мертвых. Он направляется в Дармиум, чтобы осадить город и повесить этого психа Кабриана на стене. Тогда, возможно, мы заживем в мире.

Байяз безрадостно фыркнул.

— Ты хоть еще помнишь, каково это — жить в мире?

— Ты удивишься, сколько я всего помню… — выпученные глаза Захаруса уставились на Байяза. — Но что вообще творится в мире? Как Юлвей?

— Наблюдает, как всегда.

— А как наш брат — позор семьи, как великий пророк Кхалюль?

Лицо Байяза окаменело.

— Он стал сильнее. И начинает действовать. Почуял, что пора.

— А ты, конечно, хочешь его остановить?

— А что еще мне делать?

— М-м-м… Кхалюль, как я слышал последний раз, на юге, а ты движешься на запад. Заблудился, брат? Тут нет ничего, кроме обломков прошлого.

— Здесь и сила прошлого.

— Сила? Ха! Ты не меняешься. Странная у тебя компания, Байяз. Юного Малахуса Ки я, конечно, знаю. Как дела, сказочник? Как дела, болтун? Как мой брат с тобой обращается?

Ки, сгорбившийся на повозке, не шевельнулся.

— Нормально.

— Нормально? И все? Ты, стало быть, в конце концов научился держать язык за зубами. Как ты его научил, Байяз? Мне не удалось.

Байяз бросил хмурый взгляд на Ки.

— Похоже, мне это не потребовалось.

— Ладно. Как говорил Иувин? Каждый сам себе лучший учитель? — Захарус перевел глаза на Ферро; тут же его птицы разом посмотрели на нее. — А эта у тебя странная.

— У нее в жилах течет кровь.

— А еще нужен тот, кто может говорить с духами.

— Вот он, — Байяз кивнул в сторону Девятипалого. Большой розовый занимался седлом, но тут поднял удивленные глаза.

— Он? — Захарус нахмурился. Это гнев, решила Ферро, но еще и немного печали, и немного страха. Птицы на его плечах, на голове и верхушке посоха встрепенулись, распахнули крылья, захлопали и закричали.

— Послушай меня, брат, пока не поздно. Брось это безумие. Я пойду с тобой против Кхалюля. Я пойду с тобой и с Юлвеем. Мы втроем, как в Старые времена, как против Делателя. Маги вместе. Я помогу тебе.

Последовало долгое молчание, лицо Байяза прорезали глубокие морщины.

— Ты поможешь мне? Предложил бы ты мне помощь давным-давно, после падения Делателя, когда я просил тебя. Тогда мы могли бы покончить с безумием Кхалюля до того, как оно пустило глубокие корни. А сейчас весь юг кишит едоками, которые превратили мир в свою площадку для игр и в открытую пренебрегают торжественной клятвой нашего хозяина! Думаю, нас троих не хватит. И что тогда? Попытаешься оторвать Конейл от ее книг? Отправишься разыскивать Леру — под каким камнем спряталась она под всем Земным кругом? Вернешь Карнаулта из-за океана или Ансельми и Сломанного зуба из страны мертвых? Маги вместе, да? — Байяз презрительно усмехнулся. — Это время ушло, брат. Корабль ушел, давным-давно и навсегда. И ушел без нас!

— Ясно! — прошипел Захарус, и его воспаленные глаза выкатились еще больше. — А если ты найдешь то, что ищешь, что тогда? Всерьез полагаешь, что сможешь им управлять? Смеешь надеяться, что сумеешь то, чего не смогли Гластрод, Канедиас и сам Иувин?

— Я многому научился на их ошибках.

— Сомневаюсь! На преступление ты ответишь худшим!

Тонкие губы и впалые щеки Байяза обозначились еще четче. А вот у него ни печали, ни страха, но очень много гнева.

— Не я затеял эту войну, брат. Разве я нарушил Второй закон? Разве я половину Юга превратил в рабов, чтобы потешить собственное тщеславие?

— Нет, но мы все завязли, и ты — больше других. Странно, как я помню то, о чем ты забываешь. Как ты ссорился с Кхалюлем. Как Иувин хотел вас расцепить. Как ты разыскивал Делателя, чтобы он поделился своими секретами. — Захарус рассмеялся, словно закудахтал, и птицы закаркали и закричали. — Но ведь он не собирался делиться дочерью, а, Байяз? Дочь Делателя, Толомея? Для нее есть место в твоей памяти?

Глаза Байяза холодно блеснули.

— Пусть вина моя, — прошептал он. — Мне и исправлять…

— Думаешь, Эус учредил первый закон по прихоти? Думаешь, Иувин спрятал на краю Мира совершенно безопасную штуку? Это… это зло!

— Зло? — Байяз презрительно хмыкнул. — Слово для детей. Этим словом невежды обзывают тех, кто не согласен с ними. Я думал, мы отказались от таких представлений века назад.