Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Мертвая земля.

Но почему мертвая, Ферро не могла понять. Она хмурилась на извилистую равнину, на далекие холмы, на мутную и зазубренную линию горизонта. Ни движения не ощущалось на всем огромном пространстве. Двигались только они и нетерпеливые тучи. И одна птица, парящая высоко-высоко над головами, словно застывшая в воздухе, едва шевеля перьями на концах темных крыльев.

— Первая птица за два дня, — проворчал Девятипалый, подозрительно глядя вверх.

— Ну да, — проворчала в ответ Ферро. — У птиц больше разума, чем у нас. Что мы тут делаем?

— Не нашли местечка получше.

Ферро могла бы найти местечко получше — любое, где можно убить гурка.

— Говори за себя.

— А что, у тебя в Бесплодных землях осталась куча друзей, и все о тебе спрашивают? Где же наша Ферро? Смех затих с тех пор, как она покинула нас. — Девятипалый фыркнул, словно сказал что-то смешное.

Ферро ничего смешного не нашла.

— Не всех так обожают, как тебя, розовый. — И фыркнула сама. — Наверняка уже готов будет большой пир в твою честь, когда ты вернешься на Север.

— О, праздник будет хоть куда. Как только меня повесят.

Ферро задумалась на минуту, искоса поглядывая на Логена. Головы она не поворачивала — если он оглянется, она успеет отвести глаза, как будто вовсе и не смотрела. Ей пришлось признать, что большой розовый, если познакомиться поближе, не так уж плох. Они уже не раз вместе участвовали в драке, и он никогда не отлынивал. Они договорились похоронить друг друга, если придется, и Ферро доверяла в этом Логену. Выглядел он странно и говорил странно, но ни разу еще ей не довелось увидеть, чтобы он сказал и не сделал — а значит, был одним из лучших, кого знала Ферро. Конечно, лучше об этом ему не говорить и даже не подавать виду.

Пора придет, когда он подведет ее.

— Значит, у тебя никого нет? — спросила она.

— Никого, кроме врагов.

— А почему ты с ними не воюешь?

— Воевать? Война дала мне все, что у меня есть. — Девятипалый показал большие пустые ладони. — Ничего, кроме репутации и огромной кучи людей, которые горят желанием меня убить. Война? Ага! Чем лучше воюешь, тем хуже тебе будет. Я добился кое-чего, и это было приятно, но ощущения не длятся долго. Месть не греет по ночам, это точно. Хватит. Больше я не воюю просто так. Нужна причина.

Ферро помотала головой.

— Ты слишком много хочешь от жизни, розовый.

Логен улыбнулся.

— А вот я думаю, что ты хочешь очень мало.

— Не жди ничего — и не будешь разочарован.

— Не жди ничего — и не получишь ничего.

Ферро нахмурилась. Вот так всегда. Только начни разговор — окажешься там, где быть не хочется. Может, просто практики не хватает. Ферро поддернула поводья и пришпорила лошадь, отъезжая от Девятипалого и остальных, чтобы быть самой по себе.

Значит, тишина. Тишина это тупо, но честно.

Ферро нахмурилась на Луфара, сидящего в повозке, а он улыбался в ответ идиотской улыбкой — широкой, насколько позволяла повязка на пол-лица. Луфар в чем-то изменился, и эти изменения не нравились Ферро. Когда в последний раз она поменяла Луфару повязки, он поблагодарил, и это было странно. Ферро не любила слов благодарности. За ними всегда что-то таится. Ей ужасно не хотелось делать что-то, что заслуживает благодарности. Помощь другим ведет к дружбе, дружба ведет к разочарованию. И это в лучшем случае.

В худшем — к предательству.

Луфар, лежащий на дне повозки, что-то сказал Девятипалому. Северянин задрал голову и расхохотался глупым смехом, так что его лошадь испуганно прянула и чуть не уронила седока. Байяз, довольно покачиваясь в седле, с радостными морщинками у краешков глаз, наблюдал, как Девятипалый нащупывает поводья. Ферро хмуро оглядела равнину.

Ей больше нравилось, когда никто никого не любил. Так приятнее и привычнее. Это ей понятно. Доверие, товарищество, хорошее настроение — все это для нее осталось в таком далеком прошлом, что почти забылось, перешло в область неизвестного.

А кому понравится неизвестность?

Ферро навидалась мертвецов побольше других. И своими руками похоронила достаточно. Смерть была для нее ремеслом и развлечением. Но даже она никогда не видела столько мертвецов сразу. Чахлая трава была усыпана трупами. Ферро выскользнула из седла и пошла между телами. Невозможно было определить, кто с кем сражался и кто где.

Все мертвецы одинаковы.

Особенно если их уже обобрали — доспехи, оружие и половину одежды кто-то унес. Трупы лежали в спутанной куче в одном месте, в длинной тени сломанной колонны — древней по виду, разбитой и расколотой, трещины проросли травой и лишайником. На вершине сидела, сложив крылья, большая черная птица и наблюдала неморгающими глазками-бусинками за приближением Ферро.

Внизу, у щербатого камня, лежал труп огромного мужчины; безжизненная рука все еще сжимала обломок древка, под ногтями засохли темная кровь и темная грязь. Ферро решила, что на древке был флаг. Похоже, солдат ужасно заботят флаги. Ферро никогда этого не понимала. Флагом нельзя убить, флагом нельзя защититься. И все же солдаты умирают ради него.

— Глупость, — пробормотала Ферро, хмурясь на большую птицу на колонне.

— Резня, — сказал Девятипалый.

Байяз хмыкнул и поскреб подбородок.

— Но кто — и кого?

Ферро увидела, как распухшее лицо Луфара с широко раскрытыми глазами появилось над краем повозки. Ки сидел впереди, на месте возницы — вожжи свисали с руки, — и безучастно разглядывал трупы.

Ферро перевернула одного мертвеца и втянула ноздрями воздух. Бледная кожа, темные губы, еще не воняет.

— Это было совсем недавно. Дня два назад.

— И никаких мух? — Девятипалый хмуро посмотрел на трупы. Несколько птиц сидели на телах, наблюдая. — Только птицы. И не едят. Странно.

— Да не очень уж странно, приятель! — неожиданно раздался голос.

Ферро оглянулась. По полю битвы к ним быстро приближался человек, высокий розовый, в поношенном плаще и с узловатым посохом в руке. Растрепанные сальные волосы, спутанная борода; выпученные глаза ярко выделялись на морщинистом лице. Ферро уставилась на человека, не понимая, как он сумел подойти к ней так близко незамеченным.

Птицы поднялись с трупов при звуке его голоса, но не для того, чтобы упорхнуть от него. Они полетели к человеку — одни уселись ему на плечи, другие широко кружили над его головой. Ферро достала лук и приготовила стрелу, но Байяз протянул руку.

— Нет!

— Видите? — Высокий розовый указал на сломанную колонну; тут же с нее слетела птица и уселась ему на палец. — Стомильная колонна! Сто миль до Аулкуса! — Человек опустил руку, и птица вспорхнула ему на плечо, рядом с другими, и уселась спокойно. — Вы стоите на самой границе мертвой земли! Ни один зверь не явится сюда, пока его не позовут!