Анна Гринь - Забудь мое имя!

— Как он?

— Не желает со мной говорить, — хмыкнула Идерна и поиграла бровями. — Он ведь не ожидал от своих подданных такой подлости. Это ведь предательство, представляешь?

— Что такого? — спросил демон. — К суду высших обращались и раньше…

— Нет, Бес. Здесь другое! — в открытую расхохоталась Идерна довольно. — Это право придумали темные! Их право всегда считалось высшим. И во времена темных Повелителей никто не смел противиться этому решению. А Амадеусу указали… на его не такую высокую родовитость. Но это было бы ничего, если бы весть не распространилась за пределы замка. Уверена, это Алесия постаралась. Умная девочка! Она сообщила отцу. Тот оповестил других. Теперь главные семьи хотят, чтобы я села на трон.

— Знаю, я читал одно из посланий, — согласно кивнул Бестелион. — Оказывается, все ждали, что приняв в мужья нетемного, править будешь все же ты сама.

— Не очень мне этого хочется, — сказала Идерна. — Но, что делать? Кто‑то должен сейчас принять власть. Тем более, Верхние ведут какую‑то странную игру. То они пытаются напасть, то… Вот ты знаешь, что означает это затишье?

Бес ничего не ответил, только неопределенно пожал плечами, глядя в глубину раскаленных углей, где играли в искряные снежки крохотные белоснежные саламандры–стихиалы.

— С эллами никогда не поймешь, что этот народ выкинет в следующий раз, — устало вздохнула демонесса, вновь склоняясь над пергаментом, но, передумав, взглянула на сына, поведя круглой линзой в латунных объятиях оправы. — Что ты намерен делать сейчас?

— Я хотел спросить у тебя, — усмехнулся Бес.

— У меня… — задумчиво повторила Повелительница, а затем намотала прядь черных волос на ручку увеличительного стекла. — И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Не буду же указывать, что делать. Ты не маленький, сам должен решать.

— Мам…

— Не заставляй и здесь решать, — прошипела демонесса беззлобно. — Ты не представляешь, как это утомительно — править!

***

— Мереша, видимо, поиздевалась, сказав, что шаги нужно считать, — пробормотала я себе под нос, отмеряя вторую сотню и стараясь не сбиться. За недолгий промежуток времени позади остались шесть или семь пещер, из которых были выходы в другие пещеры. Чем дальше вел меня путь, тем тяжелее приходилось. Будто кто‑то навесил на мои ноги пудовые гири.

А еще мне очень сильно захотелось есть. Желудок предательски урчал каждые несколько секунд, пытаясь повлиять на мою совесть, но та не подавала признаков жизни. В конце концов, мои внутренности обиделись и принялись заунывно булькать без перерыва.

— И вот почему в самый ответственный момент меня волнует не то, что там впереди, а желание вернуться в замок и потребовать доступа к кухне? — хмуро спросила я вслух, вступая в очередную пещеру. Пространство мелькнуло мимо меня, как кадры в кино.

Новая пещера мало чем отличалась от предыдущей, но мне пришлось довольно долго простоять в ее центре, пытаясь понять, куда пойти на этот раз. В других пещерах вопросов у меня не возникало, я просто шагала туда, куда вели ноги.

Здесь же меня будто заклинило. В голове хороводом пронеслось несколько безумных идей, и я преспокойно последовала одной из них, сделав шаг назад.

— Хуже не будет, — философски оправдала я свои действия, отняв от считанных шагов один. Стало легче, будто само мое тело подтверждало правильность происходящего.

Дальше я двигалась спиной, поглядывая через плечо. Пещеры мелькали, как вырезанные из картона театральные декорации школьных постановок. Казалось, из‑за неестественно белых цветов, размером с кочан капусты, вот–вот должен выскочить неуклюжий беззубый мальчуган в облезлом костюме кролика и начать читать стишок картавым высоким голоском.

— Вот видишь, все куда‑то движется и во что‑то превращается, чем же ты недовольна? — хмуро напомнила я себе фразу из мультфильма, как нельзя кстати вспомнившегося в этот миг. — Не довольна я тем, что заполучила привычку разговаривать с собой, за неимением другого слушателя.

Количество отсчитываемых мною шагов все уменьшалось и уменьшалось, а вокруг беспрерывно что‑то менялось. В какое‑то мгновение к искристо–белому цвету прибавился серый. Это маленькое изменение осталось бы для меня незаметным, если бы за недолгое пребывание в этом странном месте я не заработала тошноту на белое.

Не успела я радостно вздохнуть и сделать еще шаг, как начали появляться другие цвета, похожие на полежавший под дождем детский рисунок акварелью — почти все смылось и перемешалось, но бумага еще хранит следы неровных мазков.

На последнем шаге я вывалилась из опостылевшего перехода эллов, с наслаждением ткнувшись лицом в высокую ароматную траву, в которой непугано копошились жуки и бабочки.

Теплый медовый аромат каких‑то цветов мягкой лапкой пробрался в нос, а оттуда в голову. Захотелось улечься щекой на прохладную траву, сжав ее в ладонях, как подушку, и уснуть, чтобы видеть прекрасные, полные солнца и счастья сны.

Как‑то родители Иры взяли меня с собой в деревню на все лето. Тетя Оля смеялась и подшучивала, что Ира просто вынудила их это сделать.

Я, совершенно городская, привыкшая к асфальту и домам не ниже пятого этажа, очень удивилась, когда под колесами машины заскрипел гравий, и все вокруг окуталось в желтоватую пыль. Казалось, будто мы проехали не пару сотен километров, а переместились во времени. Маленькая, полузаброшенная деревенька примостилась на пригорке за лесом. Все домики были деревянные, окруженные многочисленными хозяйственными постройками. За околицей тянулись разноцветные полосы полей, спускавшихся прямо к мелкой речке, масляно блестевшей на солнце.

В конце единственной улицы, змеей извивавшейся между расположенными в два ряда домами, чуть в стороне возвышалось солидное двухэтажное здание из красного кирпича. Только рассмотрев его ближе, я поняла, что свою солидность дом растерял еще в годы советской власти: крыша местами провалилась внутрь, одну из стен разобрали местных халявшики, в разбитое окно сквозь прутья решетки проглядывало запустение, потемневшие лавки и сваленные в углу оцинкованные тазы.

Я очень долго пыталась понять, что же это такое было, пока Иры не сообщила, что раньше здание носило гордое название «Баня». Естественно, мыться там уже никто не пробовал, но зато, за отсутствием запирающего двери замка, можно было с интересом прогуливаться по странному зданию, крутить скрипящие ручки на кранах, приделанных к ржавым трубам, протянутым вдоль стен, прыгать на натужно стонущих половицах и представлять себя героями страшных малобюджетных фильмов.

Застав нас за этим занятием, папа Иры быстро отбил у нас охоту и дальше устраивать прятки в полуразрушенном здании. К тому же мы быстро обнаружили, что есть забавы куда интереснее.