Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян
– Нет… Не смотрите на эти узоры…
Склонившись, Жунси поднял с земли ее платок:
– Бай Гуй, отныне ты – злой дух, – его голос прозвучал спокойно, однако сердце девушки слегка задрожало. – Я не могу оставить тебя в своих ученицах, надо мной будут смеяться все горные божества.
Она вдруг почувствовала холод, но прежде чем стужа разлилась по всему телу, крепкие руки притянули девушку в невероятно теплые объятия. Дыхание Жунси коснулось края ее удивленного лица:
– Стань матерью-наставницей для Цин Чжуй.
– У… Учитель?
– Я больше не хочу быть твоим учителем, – тихо произнес мужчина, держа ее в своих руках. – Согласишься ли ты?
– Почему? – Бай Гуй оказалась настолько удивлена, что даже не попыталась высвободиться.
– Возможно… я уже давно перестал хотеть быть им, – его голос был очень тих. – Вот только никак не мог отпустить. – На мгновение он замолчал, а потом вздохнул и заговорил снова: – Кажется, я никогда не рассказывал тебе, что отличаюсь от остальных горных божеств. Раньше я был небожителем Девяти Небес, однако в наказание за свою беспечную натуру и проступки был сослан в земной мир с указанием провести три тысячи лет скромной жизни, чтобы вернуться обратно. К концу этого года останется еще три.
Бай Гуй застыла, но тут вновь услышала, как Жунси усмехнулся у ее уха:
– Вот только я уже не хочу возвращаться, – сказал он. – Согласишься ли ты остаться на горе Лофушань в вечном уединении со мной, грешным богом, Бай Гуй?
«Соглашусь…»
Конечно же она была согласна, разве могло быть иначе? Она…
Ее сердце заполнили чувства, но девушка не успела ответить – раздался оглушительный грохот. Вслед за ним с северного подножия горы неожиданно поднялось красное зарево, обагрив собой половину неба.
Лицо Жунси помрачнело:
– Пламя нечистой силы. – Он отпустил девушку и, нахмурившись, внимательно прислушался к принесшейся по воздуху силе. – Отыщи Золотую обезьяну, – велел Жунси. – Горные духи и звери должны скорее покинуть Лофушань.
Бай Гуй замерла. Лицо Жунси всегда сохраняло выражение совершенного спокойствия, и даже когда Е Цинъань утащил Цин Чжуй, он не высказал и слова тревоги, но сейчас… Девушка не успела ответить, как он повернулся к ней и прикрикнул:
– Ступай немедленно!
С серьезным видом Бай Гуй тут же двинулась в путь, но мгновения спустя ветер донес до нее слова, сильно напоминавшие приказ:
– Покинь гору вместе с ними. Я запрещаю тебе возвращаться.
Она испуганно обернулась, но Жунси уже бесследно исчез.
Красное зарево на горизонте становилось ярче, охватывая все вокруг. Бай Гуй знала, что исполнение его указания откладывать было нельзя, поэтому, стиснув зубы, помчалась к Правителю нечисти.
Свет огня в северной части уже встревожил горных духов. Бай Гуй отыскала Правителя, когда красный цвет успел залить небо. Даже участок над ними, казалось, был раскален докрасна: не осталось ни небесной синевы, ни белых облаков. Вот только по неизвестной причине жара вокруг вовсе не ощущалось.
Бай Гуй передала слова Жунси, и Золотая обезьяна немедленно приступила к выполнению. Он громко прокричал, и прячущиеся на горе духи, показавшись из своих укрытий, помчались к поселку у подножия Лофушань, в то место, которого еще не достигло красное зарево.
Проследив за этим, Бай Гуй хотела было отправиться обратно, но тут ее схватил Правитель нечисти:
– Куда ты собралась?
– Учитель все еще там.
– Разве это возможно?! – грубо прикрикнул тот. – Вся Лофушань в огне, мы с тобой все еще стоим на этом месте лишь благодаря магическому барьеру твоего учителя! Это пламя нечистой силы! Поддержание столь огромного барьера будет стоить ему жизни! Если не хочешь нарушить его волю, то должна уйти вместе с нами.
Услышав его слова, Бай Гуй оцепенела.
Золотая обезьяна потянула ее за собой, но тут девушка резко дернулась назад и вырвалась из хватки.
– Если такова его воля, то у меня нет иного выбора, кроме как нарушить ее, – ответила она с белым лицом, но на удивление горящими глазами.
Не оборачиваясь, Бай Гуй бросилась на поиски.
Лес горы Лофушань постепенно засыхал, местами начиная источать сизый дым. Бай Гуй неслась обратно, ее телу становилось все жарче, но она словно вовсе этого не ощущала. Девушка искала Жунси, но никак не находила. Когда вокруг стал постепенно разгораться огонь, она наконец-то увидела: на вершине горы под баньяновым деревом стоял небожитель в белом одеянии, не подпускающий пламя. Увы, казалось, он достиг предела своих сил. Опустившись на колени перед баньяном, мужчина бессильно оперся руками о ствол, свет из его ладоней поддерживал свечение дерева.
От вида Жунси в таком состоянии у Бай Гуй отнялся голос, она торопливо шагнула вперед и опустилась рядом:
– Учитель…
Жунси повернул к ней голову, его щека оказалась ужасающе красного цвета, словно ее опалили. Однако, увидев девушку, он замер, а затем, склонившись, бессильно улыбнулся:
– Значит, теперь ты решила ослушаться…
Девушка промолчала, и тогда он спросил:
– Все спаслись?
– Да.
– Осталась только ты, – опять улыбнулся он.
– Я не уйду.
– Ты должна. – Он неожиданно отнял ладони от дерева, и свет исчез. Только тогда Бай Гуй заметила на тыльной стороне его рук ожоги страшнее, чем на лице, и ее сердце задрожало.
Крепко сжав руки девушки, Жунси поднял на нее взгляд:
– Ты должна уйти…
Ожоги на лице горного бога становились все более устрашающими, но он скривил губы в улыбке:
– Живи счастливо.
Как только прозвучали эти слова, огненный свет внезапно вспыхнул сильнее, бушующее пламя засвирепствовало вокруг Бай Гуй, готовое вот-вот ослепить ее жаром. Она инстинктивно закрыла глаза, но пекло лишь мгновение – ее с ног до головы укутала прохлада, упрямо противостоя свистящему пламени.
Она не знала, сколько прошло времени, но звуки пожара постепенно стихли, и девушка открыла глаза. Жунси перед ней не оказалось, в ее ладони остался лишь кусочек белого рукава. Пламя вокруг тоже исчезло. Бай Гуй подняла голову к небу – большое баньяновое дерево, стоявшее зеленым круглый год, иссохло.
Девушка будто что-то поняла, но не осмеливалась поверить. Дрожа, она встала с колен:
– Учитель…
Поднялся ветер, словно повторив последние слова Жунси:
– Живи счастливо…
Бай Гуй беспомощно огляделась по сторонам, не узнавая знакомых мест, – ее окружала выжженная земля, ее окружала мертвая тишина.
– Глава, отродье все еще живо!
Из-за воцарившейся вокруг тишины голос вдалеке прозвучал отчетливо. Бай Гуй взглянула в ту сторону: у вершины горы на сгоревшей
