Сборник - Городская фэнтези – 2008

Выцарапав последнюю пиявку, я приоткрыл один глаз.

Чудовище тонуло. Из взбаламученного «окна» топи выставлялась только мучительно вытянутая шея с разинутой пастью да скрюченная кисть.

‑ О‑ом‑мохы‑ы‑ы‑ы, ‑ вырывался из пасти почти человеческий стон.

Рядом, на травяной кочке, сидела Мурка и внимательно наблюдала за гибнущим вурдалаком.

‑ Ты едва не опоздала, девочка, ‑ пробормотал я окровавленным ртом.

Мурка неодобрительно скосила на меня глаз.

‑ Отличная работа! ‑ победоносно заорал Рыков. ‑ Иди сюда, я обниму тебя, Родька!

‑ С гребаными упырями обниматься…

Он услышал и захохотал. Потом резко оборвал смех и повторил, выговаривая слова заботливо и душевно:

‑ Подойди, Раскольник. Ты же кровью истечешь. А я в секунду остановлю кровотечение. Подойди ко мне.

И вновь тело перестало слушаться разума; ноги сами собой понесли меня к проклятому патриарху. Глаза залило кровью из ран на лбу, я не видел, куда ступаю, спотыкался, матерился, но шел. Приблизился. Он сказал «замри, мальчик» ‑ и принялся вылизывать мое лицо горячим мокрым язычищем. Начал со рта.

‑ Сейчас вырвет, ‑ предупредил я, едва Рыков оставил в покое мои губы и взялся за глаз.

‑ Перетерпишь. Иначе заставлю сожрать все, что попадет на меня.

Пришлось терпеть. Зато когда он закончил омерзительные процедуры, рожа моя стала как новенькая. Возможно, на ней остались язвочки от челюстей пиявок, но боль прошла совершенно. И кровь больше не сочилась.

‑ Вот почти и все, ‑ объявил полковник, с любовью поглядывая на рюкзачок. ‑ Осталось решить вопрос с докучливым лейтенантом. Почему‑то он все еще не утонул. Может, упихнуть его палкой? Или пальнуть в глотку из ружья?

‑ Как выяснилось, вы вообще живучие твари, ‑ сказал я. ‑ Поэтому у меня есть предложение получше.

‑ Граната! ‑ весело воскликнул Рыков. Настроение у него было замечательное. ‑ Но где же она?

Я мотнул головой:

‑ Сунул в рюкзак, когда передавал его Вере. Нужно было освободить руки для ружья. Повернись‑ка, красавица.

Вера, все еще безмолвная и заторможенная, будто сомнамбула, медленно повернулась. Когда полковник понял, что я собираюсь сделать, было уже поздно. Упершись левой рукой между лопаток Веры, я с силой дернул рюкзачок на себя. «Липучки» на лямках расстегнулись.

‑ Стой! ‑жутко закричал Рыков.

‑ Мурка! ‑ скомандовал я.

Росомаха, давно уже подкравшаяся сзади, сшибла полковника на землю. Затем несильным ударом лапы хлопнула его по затылку.

‑ Это предупреждение, ‑ сказал я. ‑ Не вздумай проверять ее реакцию, полковник. Переломить упырю шею для Мурки легче, чем для тебя ‑ вылизать мой глаз.

И все‑таки отходил с опаской. По пути подобрал шашку, обтер о штаны, сунул в ножны. После чего, прыгая с кочки на кочку, подобрался к не желающему тонуть Куклину. Подсунул под когтистые пальцы рюкзачок с Книгой Рафли. Пальцы судорожно сжались, дернулись ‑ и упырь, будто только того и дожидался, ухнул в трясину целиком. Лишь на месте широко разинутой пасти закрутилась воронка жидкой грязи.

В эту воронку я и метнул гранату. Изо всех сил рванулся обратно, прыгнул, закрывая голову руками, вжался в мокрую траву и почувствовал, как вздрогнула земля. На спину и затылок упало несколько ошметков грязи.

Рыков зарыдал в голос, словно единственного ребенка потерял.

Я встал, развернулся. На взбаламученную поверхность болота поднимались пузыри.

‑ Вот теперь действительно все, ‑ тихо проговорил я и крикнул: ‑ Мурка, девочка, отпусти полковника. Его время еще не наступило. А ты, Рыков, не забывай наш договор.

‑ Какой договор, гаденыш? ‑ всхлипывая, провыл тот. ‑ Книгу‑то ты уничтожил.

‑ Зато жизнь тебе сохранил, ночной. Если это можно назвать жизнью. И жену. Если это можно назвать женой. Пошли, Мурка.

На земле валялись противосолнечные очки с синими стеклами. Одна дужка была погнута. Сначала я хотел наступить на них, но потом раздумал и перешагнул.

Уже заведя машину, вспомнил, что мой боевой плащ так и остался валяться на болоте. Возвращаться за ним жутко не хотелось.

Я и не стал.

Возле коллективного сада № 16 меня поджидали.

‑ Здравствуй, Родион, ‑ сказала Лиля, закрывая зонт. Дрожала она буквально как цуцик. Должно быть, стояла тут долго. ‑ Я за шампанским. Мой выигрыш, помнишь?

‑ Садись, ‑ пригласил я ее в машину.

‑ Зачем? Сто метров и пешком пройду. ‑ Она направилась открывать ворота.

‑ Слушай, Лилька, ‑ сказал я, подъехав к ней. ‑ А что, если часть шампани мы с тобой вместе выдуем? Сейчас. У меня ананас имеется и коробка конфет.

‑ Ты же не любишь шампанское, ‑ удивилась она. ‑ Бабский напиток. Лимонад.

‑ Приоритеты меняются. Хочется мне, Лилька, в Париж мотнуть. Пока огородный сезон не закончился, сторож тут не особо нужен. В крайнем случае, Мурка постережет. А во Франции ведь ничего, кроме шампузо, не наливают. Надо потренироваться.

Лиля слабо усмехнулась. Для нее всегда было загадкой, шучу я или нет.

‑ И знаешь что, ‑ я заглушил мотор и посмотрел ей в глаза, ‑ поехали вместе.

‑ Разыгрываешь, ‑ проговорила она глухим от обиды голосом.

‑ Да ничуть, ‑ сказал я, привлек ее к себе и поцеловал. Мурка ткнула меня башкой в бок и одобрительно рыкнула.

Артем Белоглазов. Снова осень

Здесь громады домов будто скалы,

А щетина антенн ‑ лесом копий.

И угрюмый прохожий устало

Режет вены во тьме подворотни..

Сюрреалистический блюз

Провода гудят под ветром. Натягиваются. Дрожат. Ветер холодный. На улице ‑ плюс пять градусов. Желтый свет от фонарей падает наискосок. И шуршат на земле желтые листья. Я не люблю осень, не люблю проклятый нудный дождь, который идет здесь каждую ночь. Все время.

Я сижу на лавочке и развлекаюсь: сплевываю шелуху от семечек на асфальт. Поблизости суетятся воробьи, склевывают пустые кожурки. Мелкие наглые твари.

‑ Пшли! ‑ пихаю воробьев ногой. ‑ Ничего вам не дам, понятно?

Встаю, высыпаю семечки в урну, засовываю руки в карманы. Я не люблю семечки.

Ледяной ветер забирается за воротник, заставляет ежиться.

‑ Апчхи! ‑ Я чихаю, размазываю по лицу сопли. Мерзкая осень. Скоро ‑ смотрю на часы ‑ придёт ночь, а вместе с ней ‑ дождь. Он примется стучать по крыше, течь по стеклу грязными струйками, просачиваться сквозь трещины в потолке и капать в загодя подставленное ведро.